— А что мне делать оставалось? Зашел — драка. Майора того я первый раз вижу, а тебя — хоть чуть-чуть, но знаю.
— А если бы я бандитом оказался?
— Если бы у бабушки были яйца, то была бы она дедушкой… Потом бы решил. Убил, наверное, если б так вышло. Ну, так куда теперь?
— В наурский отдельный батальон сорок шестой бригады.
— А! Нужное дело, — прапорщик как-то загадочно улыбнулся. — К особистам небось?
— Ну, да, — удивился Михайленко. — А ты откуда знаешь?
— Давно служу.
Остановившись у ворот, ведущих в батальон, Максим назвал старшему наряда по КПП фамилию и куда идет.
— Тебя, — обратился он к прапорщику, — не пустят, подождешь?
— Почему не пустят? — Прапорщик всунул лысую голову в окошко ворот, сказал: — Еще прапорщик Продуманный к подполковнику Котову.
Пока старший КПП звонил в штаб батальона, Михайленко озадаченно смотрел на прапорщика. Или действительно опыт открывал ему все двери, или прапорщик был не так прост, как думал Максим. Он уже хотел спросить прямо об этом, но скрипнул засов ворот, и их впустили. Михайленко направился в сторону плаца, но прапорщик придержал его за руку.
— Нам направо, товарищ старший лейтенант.
— А ты откуда знаешь?
— Я же уже ответил: давно служу.
Продуманный пошел впереди, а изумленный Максим зашагал вслед за ним.
— Разрешите? — крикнул прапорщик, отодвигая полог палатки, и, не дожидаясь ответа, вошел внутрь. Максим последовал за ним.
— Кирилл Георгиевич, родной, — человек в погонах подполковника обнял прапорщика и усадил рядом со столом, спиной к печке-буржуйке. — Года два не виделись?
— С начала этой кампании, — улыбался довольный прапорщик.
Подполковник налил кофе и дал Продуманному. Затем, как бы невзначай, посмотрел на Максима.
— Значит, ты и есть старший лейтенант Михайленко?
— Так точно.
— Ну, брат, ты и дров наломал.
— Товарищ подполковник, там, на временном КПП…
— Из банды Савинова человека задержал. Знаю. Звонили. Людей уже направил. Разведка батальона будет банду брать. Тебе никуда не надо торопиться?
— Мне было приказано доложить и возвращаться под арест.
— Погоди минут десять. Твой арестовыватель придет и отведет тебя, куда нужно.
— Максим, ты присаживайся, — улыбнулся прапорщик так, словно был хозяином этой палатки, да и всего батальона. И неожиданно, глядя куда-то за спину Максима, добавил: — Ну, доставил я его, как и просил, в целости.
Максим невольно обернулся и увидел… Екимова.
37. Большое наступление
— Спасибо тебе, Кирилл, — подошел к прапорщику, как бы не замечая Максима, Екимов и пожал руку. — Как дела?
— Нормально. Но есть информация не очень удобная. Гуняев исчез.
— И что? С концами?
— Да, соколы наши проморгали. Он сразу после совещания в штабе вернулся к себе в рембат. Проверил посты, машины. Потом пошел к себе в палатку. Вечер был. Сумерки. Вышел в форме бойца — и все посчитали, что это его писарь. Ну, а дальше на «УАЗе» выехал.
— Так же нельзя, Кирилл Георгиевич. Что там, дети, что ли?
— Коновалов прокололся. Он конфидентов на беседы стал часто вызывать. Видно, Гуняев все понял и смылся.
Максим догадался, что речь шла о командире рембата Ханкалы. Но в остальном он отчаянно ничего не понимал.
— Пошли, — оторвал его от размышлений Екимов. — Нам сейчас коридор сделают, нужно срочно ехать.
— Но, това… — пытался хоть в чем-то разобраться Максим.
— После, Максим. После.
Через десять минут, оставив позади временное КПП с толпой изумленных и ругающихся офицеров, ждущих проезда для своих колонн, Михайленко и Екимов уже ехали на «УАЗе» в сторону… Однако направление пока для Максима было загадкой.
— Товарищ старший лейтенант, доложите-ка мне свои выводы о ситуации и что вам удалось узнать?
Максим вдавил ногу в педаль тормоза. «УАЗ» вздрогнул и замер.
— Для начала, товарищ подполковник, я бы хотел разобраться, что вообще тут происходит.
— Что ты имеешь в виду? — посуровел Екимов.
— Во-первых, вы под арестом или нет? Во-вторых, куда мы едем? В-третьих, кто был этот прапорщик, в-четвертых…
— Стоп-стоп, — искренне рассмеялся Екимов. — Сейчас все объясню. Прости, моя вина. Я так увлекся этой партией, что забыл фигурам объяснить — только без обид, Максим — их роль.
«УАЗ» снова поехал по трассе. Михайленко становился с каждым километром все мрачнее.
— Мы четко знали, что в Москве в ряде домов заложена взрывчатка. И заложили ее еще во время строительства мусульмане-радикалы, приезжающие на заработки из братских республик. Инструкция же, порядки подрывов, пароли к активации радиоуправляемых взрывных устройств находились в Чечне у специалиста. У кого именно и где — мы не знали. Чтобы это понять, перекинули сюда сотрудника нелегальной разведки Данкаеву. И начали стучать по земле.
— Что делать?
— Чтоб найти в траве змею, начинают бить палкой по земле. Змея пугается и выползает. В нашем случае нужно было навести шорох, чтоб люди задергались и «спалили» себя. Мы знали о Муслиме — связном бандитов. И начали с него. Устроили подрыв…
— Чтоб «постучать по земле», вы человека взорвали?
— Зачем? Муслим сейчас… В общем, далеко отсюда.
— А второй? Ну, солдат того самого Савинова?
— Это уже наш просчет. Но просчет, которому, в том числе, мы и обязаны выходом на турецкого агента — на командира рембата Гуняева. Он начал нервничать после Муслима. Затем мы узнали, что прослушка сообщения о захваченном бойце прошла через рембат, но не были уверены до конца, что сам командир — засланный казачок. Более того, после смерти лжефээсбэшника наши ребята совсем перестали перехватывать до этого часто шедшие зашифрованными и радиограммы между Ханкалой и бандитами, которые шифровки отправляли криптографам в Москву. Сели на дно агенты Аллаха. После моего «ареста» Гуняев вроде успокоился, и снова пошли сообщения и, само собой, перехваты. Потом мы выяснили, что все перехваты шли из районов, в которых по той или иной причине оказывался командир рембата со своим подразделением и без.
— Простите, а я при чем во всем этом?
— Ты — палка, Максим. Нужен был постоянный шум. Чтоб спугнуть змею. И ты хорошо отыграл эту роль.
— Потому что неуч и дурак? — У Михайленко от приступа злости к горлу подкатил ком. — А ведь можно было и предупредить.
— Нет, Максим. Тогда бы все было наигранно. А ты бил как раз там, где нужно, рядом бил. И по Данкаевой, и в Бас-Гордалях… Ты шумел сильно. И твой отъезд из Ханкалы, и приключения в Толстой-Юрте — все сыграло нам на руку. Савинова раньше времени вызвали хозяева. То есть решились-таки вывозить своего человека и инструкции. Сразу после твоего приключения в Толстом-Юрте к нам пришел весь взъерошенный командир автороты Лукьянов из гуняевского батальона и доложил, что в последнее время его командир, Гуняев, очень странно ведет себя: то с местными чеченцами долго разговаривает, то включает ни с того ни с сего «Пелену» — генератор помех. Радчиков потом нам объяснил, что, если настроить на нужную волну и расставить в нужных точках «Пелену» и иную частотную аппаратуру, можно сбить с толку любую аппаратуру РЭБ и затруднить перехват.
