– Нет, когда я подрасту, я лучше буду нянчить кукол, чем детей, – откровенничает со мной шестилетняя Наташа, девочка с печальными глазами из-за нескрываемой к ней нелюбви родителей.
– Почему же кукол, не детей?
– Да мне просто надоест ухаживать за ними, они будут драться и кричать. Не нашлепаешься их, – вдруг резюмирует Наташа, а я вспоминаю синяки на ее почти прозрачном тельце, синяки от папиных ремней за неубранные вовремя игрушки, за несъеденную кашу и за то, что призналась маленькой сестричке, что она уже ей надоела.
– Ну а чем же кукла лучше, чем ребенок?
– Но она ж совсем не говорит и не будет жаловаться маме на меня…
– Но ведь ты же сама хочешь стать ей мамой?
Я загнала девочку в тупик, оборвав проекцию на куклу ее собственных тревог и опасений. Уже в шесть лет она не желает иметь своих собственных детей. А ведь это возраст «дочки-матери», когда дети уже начинают понимать свою половую роль в дальнейшем. Игра с куклою пока лишь только тренинг. А ей хочется уже им заменить свою подлинную жизнь, жизнь без ребенка. Для чего вообще его иметь, чтобы кто-то повторил ее столь печальный детский путь и опыт?
Однако если это мнение дошкольницы еще может измениться, то, беседуя на эту тему с детьми старше, чем Наташа, а особенно с подростками, вдруг внезапно понимаешь, что для некоторых из них такой взгляд на будущих своих детей превращается буквально в убеждения. И они «усвоили» уже, как сегодня можно избежать рождения ребенка, зная о «могуществе» контрацептивных средств и даже добровольной стерилизации человека.
Еще несколько лет назад в лексиконе современных десяти-двенадцатилетних детей просто не было таких слов и понятий. Сексуальная революция касалась школьников более старшего возраста.
Но эти высказывания современных детей связаны, очевидно, вовсе не с ней, потому что, расшифровывая причины неприятия своего будущего ребенка, даже дети, которые, казалось бы, все же были любимы своими родителями, ссылались на факты, которые могли только услышать в моменты ситуативного неприятия их раздраженных мам или пап.
Иначе откуда бы девочкам в десять лет знать про то, что роды им могут испортить фигуру, что потом надо будет сидеть долго дома, забыв про призвание, менять детям памперсы, что это заменит им даже тусовки, хождение в гости и встречи с друзьями, что дети их будут потом раздражать…
В общем, появившееся в последнее десятилетие прошлого века новомодное движение чайлдфри (Childfree), означающее условно «свободу от детей», а более поэтично – «добровольную бездетность», как это ни было бы парадоксально, уже начало касаться и самих детей, о которых в этом движении и идет речь.
Однако если учесть, что все чаще и чаще появляются сведения об одиннадцати-, двенадцатилетних мамах, родивших полноценных детей, еще даже не достигнув своего совершеннолетия, то нет ничего удивительного в том, что большинство детей уже пытаются прогнозировать будущее своей будущей семьи. И отголоски неприятия их в своих сегодняшних семьях проецируются на их будущее семейное счастье. Причем иногда бывает трудно понять, почему на удочку основных постулатов этого течения попадают и, казалось бы, совсем благополучные дети из… благополучных семей. Но под благополучной семьей каждый понимает свое «благополучие», а ситуативное неприятие ребенка, скорее всего, оставляет наиболее яркий эмоциональный след у детей именно из этих семей, привыкших с рождения к гриму и маскам «светского» этикета, где каждое слово – весомо и главное в воспитании – «будьте добры» или «будьте любезны». И вдруг на фоне этих елейных «будьте» рассерженные родители находят такие слова для унижения твоего детского достоинства, что ты от ужаса и изумления даже немеешь, потрясенный своим же открытием, что все «будьте добры и любезны» – это только обман и притворство. А потом это шокирующее открытие подтверждается все чаще и чаще, потому что ты, сделав его, уже сам провоцируешь это подтверждение и не веришь теперь в искренность к тебе чувств твоих вежливых и благородных родителей. Ну а если любовь к детям только лишь фальшь, так зачем же тебе брать фальшивые ноты в дальнейшей судьбе, когда твой абсолютный слух их различает в сегодняшнем дне.
И все-таки в чем же главная сущность этого новомодного явления чайлдфри, будоражащего умы современных подростков и молодежи?
Думаю, что, скорее всего, – жить во имя себя, а не во имя детей, как гласили всевозможные лозунги и установки в большинстве стран в последнее время, затрагивающие этот аспект нашей жизни.
Жить во имя себя, то есть жить эгоистом. Во всяком случае, так кажется на первый взгляд. Но эгоизм нам помогает выживать, да и само это понятие весьма растяжимо.
Начав свое шествие из Калифорнии, благодаря преподавателю средней школы Лесли Лафайет, условно назвавшись «CFN», это движение отстаивает право семейных пар решать им самим, а не под давлением общества, иметь им детей или нет, отвергая известную истину, что ребенок – продолжение тебя самого.
Но не каждый из нас хочет иметь свое продолжение, особенно если жизнь не удалась, и не каждый из нас способен заботиться об этом продолжении, не говоря уже о стрессе самих родов. И «быть или не быть» решают муж и жена, и «не быть» – это тоже полноправное решение. Пусть лучше сразу «не быть», чем рождение ребенка в виде побочного продукта секса, над которым будут потом совершать всевозможные акты насилия всю его жизнь, и причем не только вербального, но и физического.
Молодежь, поддерживающая движение чайлдфри, объясняет свою поддержку этого движения по-разному, и прежде всего, конечно, желанием упиваться «этим сладким словом – свобода», – свободой от всяких обязательств перед кем-то, от чувства долга, от чувства вины, от материнско-отцовских отношений, свободой в своем сексуальном выборе. Короче говоря, такая молодежь упорно и настойчиво пытается отстаивать собственное право выбора стиля и образа своей жизни, может быть, несколько и противоречащего современным понятиям большинства из нас, но все мы имеем индивидуальные различия.
И собственно, эти различия и создают нашу неповторимую самобытность. И хотя эта неповторимая самобытность, группируясь с нечто похожим, и теряет свой шарм, в популяции «выжить» ей легче, и приходится индивидуальности расплачиваться за «выживание» этой же индивидуальностью.
Чайлдфридцы хотят в полном смысле жить «здесь и сейчас», а не позже, потом. Для них важно сорвать яблоко с «древа познания», не задумываясь при этом о божественном наказании. Им хотелось бы, чтобы не было ограничений в их желаниях из-за каких-то детей. Это вовсе не значит, что они полностью не приемлют их и ненавидят. Они просто считают, что ребенок лишь должен появиться в семье, где действительно необходим, а не так, как сейчас очень часто бывает, – по инерции или из-за того, что с абортом уже опоздали.
Естественно, при таком образе мыслей лучше им без детей, чтобы не пополнять популяцию «лишних» и совсем нелюбимых.
В то же время некоторые из них, так называемые социальные перфекционисты, добровольно отказываются от потомков лишь только из-за того, что бессильны создать им условия процветания в детстве.
