– Что-то мне подсказывает, что со справкой у Григория все было бы в порядке, – вполголоса сказал Бабкин Макару. – Это жена его выдумала. Зачем только, не соображу.
Света покачала головой с чувством глубокого превосходства.
– Чтобы бабы ему от ворот поворот давали! – объяснила она. – Если он заразный, кто с ним свяжется?!
Она поднялась с ящика, одернула подол платья и, уже совсем придя в себя, мазнула по Илюшину пылким взглядом. «Ах ты мой птенчик!»
Птенчик не отреагировал, и тогда Света вспомнила, что она не просто женщина, а женщина деловая!
– Пять сотен моих давай сюда, – сухо потребовала она. – Жадные какие все до халявы, ужас просто.
4
Саша встретила Бабкина и Макара, разве что не подпрыгивая от нетерпения.
– Он нашел вас? Нашел?
– Кто?
– Защитник Галки. Господи, как его… – Она наморщила лоб, вспоминая имя, но оно начисто вылетело из головы. Какое-то на редкость невыразительное, то ли Иван Сергеич, то ли Сергей Иваныч, и фамилия соответствующая – допустим, Смирнов. Или Кузнецов.
– Нет, не нашел. – Макар вытащил телефон и проверил входящие. – Здесь сеть периодически не ловит, он, наверное, не дозвонился. А что хотел?
– Галка попросила его передать, что она поняла, кто убийца!
– Круто! – мрачно одобрил Бабкин. – Мы тут носимся, как потные савраски, а она сидит в камере и раскидывает извилиной, как Ниро Вульф.
– В камере у тебя тоже был бы дополнительный стимул раскидывать извилиной, – заметил Макар. – Она что-то вспомнила, Саш? Следователю рассказала?
– Про следователя ничего не знаю. Но думаю, что нет. Понимаешь, она сообразила, в чем Ритина выгода.
– И в чем же?
– В плацдарме!
5
У Галки, действительно тихо зверевшей в своем изоляторе, по истечении суток сложилась непротиворечивая картина событий. В памяти всплыли факты, о которых Галка даже не знала, что они хранятся в ее голове.
Галка Исаева от природы была очень наблюдательна, но наблюдательность эта была, если можно так выразиться, неосмысленна. «Я что-то видела, но не знаю что», – так описала бы Галка свои впечатления от какого-нибудь происшествия. Память ее впитывала мельчайшие детали, однако после погребала их под эмоциями и событиями первого плана. Однажды Галке довелось встретить всемирно известную актрису. Позже, когда она вспоминала об этом, на первое место выступало потрясение. На втором в ее воспоминаниях сияла горделивая радость. На третьем переливалось самодовольство: актриса оказалась далеко не так хороша в жизни, как на рекламных постерах, и Галка даже подумала, что сама-то она по сравнению с ней еще ого-го! Больше ничего в памяти от этой встречи не отложилось. Во всяком случае, так думала Исаева.
А через полгода Саша попросила ее нарисовать эту актрису. Шутливая просьба просто пришлась к слову. Галка за пять минут, к изумлению Стриженовой, набросала на салфетке полный портрет со всеми сопутствующими деталями, от шанелевской сумочки до туфелек от Лабутена, не забыв стрижку, серьги, колье и поясок с пряжкой, совпадающей формой с колье.
В ее голове не хранилась фотография. Просто одна деталь тащила за собой другую, и постепенно Галка вытягивала наружу из пропасти забвения всю ниточку с узелками.
Едва убедившись в том, что Рита вполне может быть виновницей ее заточения, Галка принялась вспоминать:
«Плацдарм, плацдарм… Старуха твердила о плацдарме. Что за этим скрывается?»
В голове Исаевой заработал миниатюрный компьютер. Он обрабатывал данные, откидывал лишнее, отсеивал шлак, оставляя бесценные крохи полезной информации. Листок из блокнота с номером телефона, обрывки разговора с Кристиной, газета, открытая на соответствующей странице… Факт подгонялся к факту, кирпичик ложился к кирпичику, и вскоре Галка готова была дать единственный ответ, вытекавший из того, что она вспомнила.
6
– Она сняла где-то квартиру, совсем недавно. Кажется, при помощи Кристины.
Бабкин растерянно почесал в затылке. Он не видел в аренде квартиры ничего необычного. Из-за чего здесь можно убить? Впрочем, кто их знает, эти жестокие местные нравы.
«Старуха сказала «плацдарм», а в выборе слов она, похоже, была довольно точна. Плацдарм для какого сражения потребовался Рите Сысоевой?»
– Найдем квартиру, а там расчлененные бабы! – мечтательно вздохнул он.
– Тебе лишь бы бабы! – упрекнул Илюшин. – Хотя б и расчлененные. Учти, я не одобряю твоих фантазий. Слышишь, Саш?
– Слышу-слышу! – отозвалась Стриженова, глядя в окно. – С чего вы начнете?
– Ну, для начала надо бы встретиться с Ритиной подругой.
– О, Курятина! – обрадовался Бабкин. – Бюст, помноженный на блонд!
Саша обернулась к Макару и прострелила его взглядом навылет.
– Твоя фраза?
– Я мог бы и сам придумать эту формулировку, – обиделся Сергей. – Почему сразу Илюшин?
– Потому что он любитель блондинок и бюстов!
– Именно поэтому я встречаюсь со стройной шатенкой, – скромно подтвердил Макар. – Тренирую дух и плоть.
Саша не улыбнулась шутке, а только сощурилась по-кошачьи. Еще некоторое время назад она смущенно отошла бы в сторону при одном лишь упоминании Кристины и постаралась ничем не выказать своего раздражения. Но Шавлов менял людей и за более короткий срок. Стриженова была не в восторге от того, что Илюшину предстоит встречаться с местной длинноногой нахалкой, вившейся вокруг него весь вечер, точно моль вокруг соболиной шубы, и она ясно дала это понять. По прежним правилам Саши ревность была неправильной эмоцией, и демонстрировать ее не следовало. Но ей сейчас было наплевать на правила.
Илюшин некоторое время смотрел в прищуренные синие глаза, а потом сказал:
– Серега, езжай к Курятиной без меня.
– Э-хм? – озадачился Бабкин. Что в переводе с мужского на мужской означало «Ты тут главный или нет? Хватит идти на поводу у своей красотки».
– У-гм, – утвердительно ответил Илюшин. Что означало «Посмотрел бы я на тебя в этой ситуации».
Сергей вздохнул и покорился судьбе.
– Давай адрес, где искать эту вашу Курятину. Саш, можно еще раз по пунктам, что сказала Галя?
Он вытащил блокнот и приготовился записывать.
Черт, как же плохо, что Илюшин сбежал с корабля в самом начале плавания! Его-то Курятина знает и, судя по всему, была бы счастлива с ним побеседовать. А кто такой для нее Бабкин? Хмырь с бугра. Причем в прямом смысле, ибо домишко его стоит на холме.
– А ты чем будешь заниматься? – хмуро осведомился он. Вопрос должен был прозвучать как упрек, поскольку Бабкин был уверен, что ничем путным.
– Мне надо навестить Олега Сысоева, – неожиданно сказал Илюшин. – Есть предмет для беседы.
