Сильный холод, как представляется, развил у россиян «способность выносить разнообразные неурядицы, определенное чувство общности, способность к жертвенности ради общего дела», — пишет историк, занимавшийся вопросами России, Филип Лонгуэрт.
[253]
Он поясняет, что краткий период, пригодный для выращивания сельскохозяйственных культур в северных широтах, требует «взаимопомощи среди крестьян», равно как и «сверхчеловеческих усилий, когда целыми семьями люди сутками остаются в поле», так как и посевная, и сбор урожая могут проходить в непростых погодных условиях. Северная зона России между Северным полярным кругом и Северным Ледовитым океаном — это замерзшая голая тундра, покрытая мхами и лишайниками. Когда летом земля в тундре оттаивает, местность заболачивается, что позволяет развиваться большому количеству кровососущих насекомых. К югу от тундры расположилась тайга — самый большой хвойный лес в мире, раскинувшийся от Балтийского моря до Тихого океана. Примерно 40 % этих областей в Сибири и на Дальнем Востоке находятся в зоне вечной мерзлоты. И наконец, в южной части России раскинулась степь, самая обширная в мире, которая тянется от Среднедунайской равнины через Украину до Северного Кавказа и Маньчжурии в Центральной Азии. «Великий зеленый путь», как назвал ее Брюс Линкольн, изучавший Россию.
[254]
Как пишет Маккиндер, изначально славяне предпочитали лесные пространства для жизни, но ввиду внешней угрозы были вынуждены выйти в степь и завоевать себе право на жизнь — на протяжении периода от позднего Средневековья и до раннего Нового времени — в сражениях с азиатскими кочевыми племенами, которые приходили из степей, лежащих к югу и востоку. Особенно длительным и унизительным было для восточных славян 300-летнее владычество над ними монголо-татар — Золотой Орды, от которой Московское государство находилось в зависимости, и Синей Орды в Центральной Азии. Монголо-татары сыграли определенную роль в том, что на территории России не было эпохи Возрождения, и в том, что православные восточные славяне получили врага, против которого смогли объединиться во имя общей цели — вырваться из-под монголо-татарского ига и в последующие столетия самим захватить огромные пространства.
«Желание обнаружить как первопричину, так и поддержку в истории произросло отчасти из суровости восточной равнины», — пишет директор библиотеки Конгресса США Джеймс Биллингтон в работе, посвященной российской культуре, «The Icon and the Axe» («Икона и топор. Опыт истолкования истории русской культуры»), и далее поясняет:
«Издавна не история, а география заботила обитателей евразийских степей. Резко континентальный климат, малочисленность и отдаленность друг от друга рек, скудость осадков и разбросанность плодородных почв обусловливали жизнь обыкновенного сельского жителя; а приливы и отливы кочевников-завоевателей казались не более чем бессмысленным движением предметов на поверхности неизменного и враждебного моря».
[255]
Славяне, в своей массе укрывавшиеся в лесах от врагов, затаившихся в степи, искали прибежище как в анимистическом восприятии природы, так и христианской культуре, гармонически их сочетая. Праздник весны — православная Пасха — «вызывал особое воодушевление на русском Севере», как пишет Биллингтон. Традиционным пасхальным поздравлением здесь было не вежливое пожелание «Счастливой Пасхи!», как на католическом Западе, а непосредственное утверждение главного события священной истории: «Христос воскресе!» И казалось, что привычный ответ: «Воистину воскресе!» — относился не только к воскресению Христа, но и к пробуждению природы, ибо праздник Воскресения приходился на конец долгой и мрачной зимы; деревья избавлялись от снега и покрывались листвой. В православных традициях разных народов сохранилось большое количество элементов языческих верований. Совокупность религии и принципа общинной организации у славян, другими словами, служили откликом на чувство незащищенности в лесах рядом со степью, что, в свою очередь, вселяло в них желание покорять новые земли. Однако ввиду того, что территория была равнинной и неразрывно связана в своей необъятности с Азией и Большим Ближним Востоком, Россия оказывалась завоеванной сама. В то время как другие империи возникали, расширялись, рушились — и о них никогда больше не слышали, — Российская империя расширялась, и разваливалась, и возрождалась уже неоднократно.
[256]
География и история показывают, что Россию никогда нельзя сбрасывать со счетов. Возрождение России после развала СССР — всего лишь часть исторического процесса, уходящего корнями в глубокую древность.
Первая великая империя на территории нынешней России, первое огромное государство в Восточной Европе — это Киевская Русь, которая возникла в середине IX в. с центром в Киеве, самом южном по течению Днепра из исторических городов. Такое географическое расположение позволило Киевской Руси поддерживать постоянные связи с Византийской империей и способствовало обращению Руси в православие, которое, как известно, будет обогащено особой глубиной, которую ему придали на Руси. Географическое положение также повлияло на то, что население Киевской Руси кроме местных славян будет включать и варягов, пришедших по рекам из Скандинавии. Необходимо было покорить огромные пространства для того, чтобы получить достаточные запасы продовольствия. Так начала формироваться империя, — империя, которая свела две мощнейшие динамичные региональные силы — варягов и византийцев. В результате возникло новое географическое и культурное образование — Русь.
Киевская Русь постоянно страдала не только от набегов степных кочевых племен, но, вероятно, в большей степени от княжеских междоусобиц, постоянно деливших страну на части после смерти Ярослава Мудрого, и в середине XIII в. это государство окончательно распалось, а Киев был разрушен монголо-татарами под предводительством внука Чингисхана, Батыя. Засухи в течение ряда лет в традиционных местах выпаса скота заставили монголов двинуться на запад в поисках новых пастбищ для лошадей, которые являлись для них и источником еды, и средством передвижения. Так захлебнулась первая попытка экспансии России на евразийском «Хартленде».
Самым главным следствием монгольского продвижения по евразийской степи в XIII в. стало для Руси то, что политический центр, не без влияния человеческого фактора, постепенно переместился на север, в такие города, как Смоленск, Новгород, Владимир и Москва. Возвышению Москвы способствовало ее удачное расположение на пересечении торговых путей между реками в бассейне Средней и Верхней Волги. Брюс Линкольн отмечал: «Москва располагалась в центре возвышенности у истоков великих рек европейской части России. Она оказалась узлом, из которого, словно искривленные спицы из ступицы кривобокого колеса, в разные стороны расходятся речные пути».
[257]
Средневековое Московское царство практически со всех сторон оказалось окружено сушей. К востоку — тайга, степи и монголо-татары; на юге — монголы и турки, закрывшие доступ к Черному морю. К западу и северо-западу — шведы, поляки, литовцы, закрывшие доступ к Балтийскому морю. Так, московский царь Иван IV Грозный (1553–1584) только далеко на севере имел доступ к одному-единственному морю, к Белому, которое 6–7 месяцев в году покрыто льдом и относится к Северному Ледовитому океану. Находясь под постоянным давлением извне, окруженные равнинами, русские не имели другого выхода, кроме как попытаться вырваться, что и было сделано при Иване IV.
