Таким образом, ключевым для понимания Индии является осознание того, что, хотя в качестве субконтинента Индия имеет выдающийся географический смысл, ее природные границы местами весьма слабы. Результатом этого было образование на протяжении истории целого ряда различных государств, которые никак не укладывались в наши пространственные представления об Индии, а даже выходили далеко за ее рамки. Фактически и сегодня Индия не укладывается в границы субконтинента, что является важнейшей проблемой. Ведь Пакистан, Бангладеш и в меньшей степени Непал также находятся в пределах субконтинента и представляют собой, с точки зрения безопасности, значительную угрозу Индии, лишая государство политической мощи, которая в противном случае могла бы проектироваться на бо́льшую часть Евразии.
Дело не в том, что поселения людей с древних времен не следовали логике географии субконтинента: скорее, сама география Индии не так очевидна, особенно что касается северо-запада, как на первый взгляд может показаться, если посмотреть на карту рельефа местности. Взглянув на нее, мы можем четко проследить границу между окрашенными в коричневый цвет горами и плоскогорьем, отделяющую прохладные пространства посередине Азии от зеленых равнин с тропическим климатом низких частей субконтинента вдоль нынешних границ Афганистана и Пакистана. Спуск по предгорьям Афганистана до долины Инда, который протекает по всей территории Пакистана, достаточно пологий, постепенный, поэтому на протяжении столетий высокогорные плато и долины рек населяли народы со схожими культурами: среди них Хараппская, или иначе Индская, цивилизация, Кушанское царство, тюркские культуры, Могольская, индо-персидская, индо-исламская или пуштунская культуры. И это мы еще не говорили о солончаковых пустынях Мекрана и Белуджистана, которые соединяют Иран с субконтинентом, или о средневековом морском пути, который благодаря предсказуемым муссонам соединял Аравию и Индию. «Порубежье Аль-Хинда» — так специалист по Южной Азии Андре Винк называет всю территорию от Восточного Ирана до Западной Индии. Этот район на протяжении всей истории представлял собой подвижный, изменчивый культурный организм, так что четко определить государственные границы в нем весьма проблематично.
[374]
Карта Хараппской цивилизации, сложной сети управляемых из центра племенных поселений городского типа в конце IV — середине II в. до н. э., говорит сама за себя. Согласно археологическим раскопкам, двумя главными городами являлись Мохенджо-Даро и Хараппа. Оба города располагались на реке Инд в верхней части сегодняшней пакистанской провинции Синд. Следовательно, река Инд скорее была не границей, отделяющей субконтинент от внутренних территорий Азии, а центром цивилизации. Территория Хараппской цивилизации простиралась от Белуджистана на северо-восток до Кашмира, а затем на юго-восток — вплоть до Дели и Мумбая (Бомбея) на побережье, огибая пустыню Тар. Таким образом, в современных границах она вплотную подходила к границам Ирана и Афганистана, охватывая бо́льшую часть Пакистана, и простиралась по северо-западной и западной частям Индии. Это была сложная сеть поселений, которые привязывались к рельефу местности, то есть к тому ландшафту, к тем землям, где можно было строить оросительные системы, тем самым эта сеть поселений наглядно демонстрировала, как огромная территория субконтинента поделена на различные ландшафтные зоны.
Арии предположительно проникли с Иранского плато. Около 1000 г. до н. э. они вместе с коренными жителями субконтинента стали частью процесса, в результате которого объединились в государство долины Ганга в северной части Индии. Это привело к установлению в VIII–VI вв. до н. э. ряда монархий, самой известной из которых является империя Нанда, которая в IV в. до н. э. протянулась по северной части Индии и в долине Ганга — от Пенджаба до Бенгалии. В 321 г. до н. э. Чандрагупта Маурья сверг с престола Дхана Нанду и основал империю Маурьев, которая занимала значительную часть субконтинента, за исключением крайнего юга. Именно тогда впервые в истории появилась концепция Индии как единого политического образования, которое соответствовало географии южной части Азии. Бертон Стайн полагает, что слияние такого значительного количества городов-государств и племен в единую систему произошло, с одной стороны, благодаря «интенсивным торговым связям» между ними, а с другой — из-за реальной угрозы извне: Александр Македонский, вероятно, захватил бы долину Ганга, если бы не мятеж в его армии в 326 г. до н. э. Другим объединяющим началом служило возникновение новых пансубконтинентальных идеологий буддизма и джайнизма, которые «нашли приверженцев среди народов, специализирующихся в торговле», как отмечает Стайн.
[375]
Цари династии Маурья приняли буддизм и правили империей по греко-римскому имперскому обычаю, который распространился в тех землях через миграцию в зоны умеренного климата в Индии из бассейна Эгейского моря и Западной Азии. Тем не менее, чтобы удерживать империю Маурьев под контролем, правителям требовалась невероятная изобретательность. Советник Чандрагупты, по-видимому, некто Каутилья — автор классического политического трактата «Артхашастра», что в переводе с санскрита буквально означает «Наука о пользе», в котором показывается, как завоеватель может создать империю, используя себе на благо междоусобное противостояние среди своих противников — городов-государств. Любой город-государство, расположенный поблизости, следует считать врагом, поскольку в процессе строительства империи его придется подчинить себе. А далекий город-государство на границе с врагами можно считать дружественным. Удерживать такую огромную субконтинентальную империю под контролем было весьма непростым предприятием. Поэтому Каутилья полагался на сложную систему союзов, а также на снисходительное и благожелательное отношение к побежденным. Их образ жизни победители не собирались менять.
[376]
Империя Маурьев была децентрализованной в плане управления, стоит лишь отметить, что географически центр ее располагался в долине Ганга, а к периоду правления внука Чандрагупты, Ашоки, существовало уже четыре региональных административных центра: Таксила — на северо-западе, у Исламабада, нынешней столицы Пакистана; Удджайн — на плато Малва, к западу от центральной части Индии; Суварнагири — в южном штате Карнатака — и Калинга — у Бенгальского залива, к югу от Калькутты.
Становление такой империи было выдающимся достижением для тех времен, учитывая примитивные средства передвижения и имеющиеся пути сообщения, ведь империя занимала почти всю территорию субконтинента. В течение некоего периода времени династия Маурьев, руководствуясь в основном логикой географии, демонстрировала возможность создания единого государства на обширной территории. Увы, упадок империи Маурьев повлек за собой предсказуемые вторжения с северо-запада, в основном через Хайберский переход: во II в. до н. э. — греков, в I в. до н. э. — скифов. Это стало причиной передела субконтинента в угоду региональным правителям на отдельные царства: Шунга, Пандья, Кунинда и т. д. В I в. н. э. в Бактрии, там, где Северный Афганистан граничит с Таджикистаном и Узбекистаном, возникло Кушанское царство, индоевропейские правители которого завоевали земли от Ферганской долины, в демографическом сердце Азии, до Бихара — на северо-востоке Индии. Сама карта Кушана поражает воображение современного человека. Царство простиралось на территории центральной части Азии, включало территории Афганистана и Пакистана, равно как и бо́льшую часть долины Ганга в Индии. Кушанское царство, с одной стороны, проходит по речным долинам, а с другой стороны, пересекает горные хребты, то есть и подчиняется географической логике, и противоречит ей. Это наглядно доказывает нам, что современные границы — еще далеко не последнее слово в политической организации азиатских стран.
