Хотя представить себе глухонемую поклонницу рок-н-ролла довольно трудно.
Я попытался позвонить в дверь, применив условный звонок, но результат был тот же.
Вечером я действительно встретился в рок-клубе с Борисом и рассказал ему эту историю.
– Это Джоанна, – сказал он. – Она потом снова пришла, когда я домой вернулся. Она американка. Ни слова по-русски не говорит.
– А что у нас делает?
– Да так… тусуется, – неопределенно сказал он.
Однако вскоре Джоанна Стингрей из богатой американской тусовщицы превратилась сначала в мецената некоторых групп рок-клуба, а затем и в продюсера. Она была чрезвычайно активна, быстро овладевала русским языком и умами членов рок-клуба. Какое-то время рок-клуб и его тусовка на все лады обсуждали намерения Джоанны, и многие находили их достаточно далекими от музыки.
Поскольку в круг близких приятелей Джоанны быстро вошли самые видные мужчины рок-клуба – Гребенщиков, Кинчев, Цой, Курехин – муссировался вопрос: кого же из них американская барышня сумеет окрутить и женить на себе? Эти слухи и сплетни особенно были популярны в кругу «подруг рок-клуба», девушек тусовки, которые попросту завидовали внезапной популярности заокеанской барышни.
Впрочем, так бывает всегда. Творческая и организаторская деятельность неминуемо обрастает личными отношениями, связями, привязанностями и даже любовями, которые охотно обсуждаются, выливаются в небольшие или даже большие скандалы, но все это, слава Богу, благополучно тонет в Лете, а для истории остаются дела.
Джоанна Стингрей сделала для русского полуподпольного рока однозначно благое и великое дело: она познакомила Запад с явлением, которое даже у нас далеко не всем было известно – с русским музыкальным андеграундом, и не просто познакомила, а осуществила практически первое официальное издание этой музыки, правда, за пределами СССР.
А кого она любила или нет, как и за кого вышла замуж – это ведь ее личное дело, не так ли? Поэтому мы не будем повторять чужих сплетен, а предоставим слово историографу.
Андрей Бурлака (из рок-энциклопедии, т. III)
«Она родилась в 1961 в Лос-Анджелесе, Калифорния, как Джоанна Филдз (Joаnnа Fields), и хотя росла в престижном районе Беверли-Хиллз, ее семья отнюдь не принадлежала к финансовой элите или шоу-бизнесу. В 1978-м она закончила школу Беверли-Хиллз Хай и стала студенткой университета Южной Калифорнии (UCLА). Школьницей Джоанна интересовалась музыкой не больше и не меньше среднестатистического американского подростка той эпохи, была чирлидером, серьезно увлекалась плаванием и однажды даже выиграла местное первенство по прыжкам в воду.
Лишь в Университете она начала петь и сочинять песни, а в 1983 выпустила на крохотном местном лэйбле макси-сингл „Beverly Hills Brаt“ с четырьмя своими номерами, укрывшись под именем Джоанна. Диск прошел незамеченным, но начало было положено.
В марте 1984-го Джоанне Филдз случайно выпал шанс побывать в экзотической и загадочной Советской России – она рассчитывала набраться там впечатлений, которые могли бы подтолкнуть ее музыкальную карьеру. Перед самым вылетом Джоанну нашла ее одноклассница Дайана Стерр, которая к тому времени вышла замуж за эмигранта из СССР. Ее муж, Андрей Фалалеев, вырос в Ленинграде и был тесно связан с питерским музыкальным сообществом – и прежде всего с „Аквариумом“, который в конце 70-х жил и репетировал у Фалалеева дома.
Андрей дал Джоанне телефон Бориса Гребенщикова, сказав, что в СССР он – настоящая рок-звезда. Что это могло значить, молодая певица не могла и представить.
Как бы то ни было, она позвонила по указанному номеру и вскоре с головой окунулась в кипучую жизнь, охватывавшую рок-клуб, „Сайгон“, неофициальные салоны, музей-квартиру битлзфана Коли Васина, студию „АнТроп“ и другие адреса Swinging Петербурга. Хотя записи, которые ей предлагали послушать, были сделаны кустарным способом, музыканты играли на самодельных или не самых хороших фирменных инструментах, Джоанна быстро поняла, что в этом – ее шанс.
Следующие два года она совершала челночные рейсы между Штатами и СССР, доставляя своим новым знакомым пластинки, инструменты и разнообразное музыкальное оборудование, а в обратном направлении тайно вывозя записи самодеятельных питерских групп. Разумеется, ее финансовых возможностей на все это не хватало, поэтому Джоанна развила в США бурную активность, привлекая к идее поддержки советского рока звезд (например, Дэвида Боуи) и компании по производству музыкального оборудования. Тогда-то, чтобы не привлекать излишнего внимания КГБ, она стала использовать в переговорах кодовое имя Джоанна Стингрей (Joаnnа Stingrаy), под которым и вошла в историю.
Позднее Джоанна признавалась, что на крючке ее держал не только КГБ, но и ЦРУ – и каждая организация подозревала в ней агента противной стороны! Несмотря на все трудности, за эти годы она сумела помочь музыкантам „Кино“, „Аквариума“, „Странных игр“ снять большое количество уникального с нынешней точки зрения видеоматериала и переправить значительную часть архивов питерского рока начала 80-х в США.
Там Джоанне многие сочувствовали, но помочь делом особенно не спешили. В конце концов ей удалось заинтересовать своим проектом небольшую компанию Big Time Records, под лейблом которой 26 июня 1986 года в Штатах вышел двойной альбом „The Red Wаve: Four Underground Bаnds from the USSR“. В него вошли сделанные „АнТропом“ записи „Аквариума“, „Кино“, „Странных игр“ и „Алисы“. Каждой группе досталось по одной стороне альбома. Реакция на него во всем мире была позитивной, но не слишком эмоциональной: рок-журналисты по привычке сравнивали музыку с известными им аналогами, обсуждали стиль и владение инструментами, мало вникая в социально-политический аспект события.
В СССР, напротив, официальная (вернее, полуофициальная) точка зрения была куда более экспрессивной: махрово-коммунистическая газета „Комсомольская правда“ разразилась разгромной статьей „Мутная пена на красной волне“, в которой Джоанну обвиняли в антисоветизме и провокации, сравнивая издание „The Red Wаve“ чуть ли не с нелегальным вывозом икон. Следом затявкали и все остальные печатные органы. Зато в стане неофициальной культуры акции Джоанны Стингрей взлетели до небывалых высот.
Последствия всего этого были самыми неожиданными. С одной стороны, осенью „Аквариуму“, который был главным жупелом для коммунистической пропаганды, было разрешено неделю выступать в самом большом дворце спорта Питера, для чего он без всяких возражений получил соответствующие документы, а Андрею Тропилло было дано добро на издание своих записей силами фирмы „Мелодия“. С другой стороны, самой Джоанне, которая в марте собиралась выйти замуж за гитариста „Кино“ Юрия Каспаряна, упорно отказывали в визе. Перипетии всего, что было связано с деятельностью Джоанны Стингрей в это время, пристально отслеживал ежемесячник „РИО“, на страницах которого она дала свои первые в России интервью.
Подковерная борьба с советским истеблишментом заняла у Джоанны почти весь 1987 год – в процесс вмешался даже сенатор от Калифорнии Алан Крэнстон! Только в ноябре она после годичной паузы смогла вернуться в Питер, чтобы сыграть там свою рок-н-ролльную свадьбу.
