– Почему?
– Потому что миллион баксов заработал, а удержать не смог… Слушай, Илья, пошли лучше попрыгаем. Я пару таких фишек знаю: увидишь – ахнешь!
Обрадовавшись, что разговор повернул в знакомое русло, Ножкин согласно кивнул и спросил:
– На мосток?
– Да нет, я получше место знаю, а с мостка пусть Толибася прыгает. Пошли!
Странный мальчик развернулся и зашагал в другую сторону, даже ни разу не посмотрев, идёт Ножкин за ним или нет.
* * *
Место, куда они пришли было за излучиной реки. Похоже, тут раньше хотели что-то строить, потому что на берегу стоял огромный гусеничный кран. Его проржавевшая длинная стрела нависала над водой, словно покосившаяся вышка для прыжков в воду.
– Видал! Сила! А ты – мосток! Тут по высоте пять таких мостков станет.
Илья присвистнул. Действительно, от самой высокой точки стрелы до воды было метров семь. Но его это не испугало, потому что он уже прыгал с десятиметровой вышки. Только ведь прыгал в бассейне, где глубина точно рассчитана, а что тут – неизвестно.
Словно прочитав его мысли, новый знакомый крикнул:
– Не дрейфь! Тут метров двенадцать: захочешь – до дна не достанешь. Смотри!
Бросив полотенце на траву, он быстро вскарабкался на крышу кабины и по перекладинам стрелы полез вверх.
– Учись! – крикнул он с последней ступеньки и полетел вниз.
Прыжок оказался несложным – обычная ласточка, но исполнение было безукоризненным. Странный мальчик вошёл в воду без единого всплеска, и Ножкину показалось, что по зеркальной глади даже не пошли круги. Такого входа он не видел и на взрослых соревнованиях…
Через мгновение на поверхности появилась голова.
– Не спи – замёрзнешь! – услышал Илья старую шутку. – Чего мнёшься, это не больно! А если плавки жмут, сними – всё равно тут никто не увидит…
Ножкин вздохнул и пошёл к ржавой вышке. Ему совсем не хотелось прыгать, хотя теперь он знал, что это не опасно. Но развернуться и уйти тоже не получалось. Ведь если пацаны узнают, что он сдрейфил (а что этот им расскажет сомнений не было), как он будет учить их дальше? Ясное дело – никак! Тем более, что у него есть шанс утереть нос этому. Илья сразу решил сильно не напрягаться, а просто сделать сальто вперёд и постараться чисто войти в воду. Не Бог весть что, но всё же посильнее ласточки.
Взобравшись на последнюю перекладину, Ножкин выпрямился, раскинул руки в стороны, чтобы поймать равновесие, а потом решительно оттолкнулся и бросил тело вниз. Уже в воздухе ему показалось, что кто-то закричал, но он, как учил тренер, отогнал посторонние мысли, докрутил сальто и довольно неплохо вошёл в воду.
Только на этот раз вместо волшебных звуков и красок его встретили мрак и тишина.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДРУГАЯ ЖИЗНЬ
ДО СВАДЬБЫ ЗАЖИВЁТ…
– Да-а… Ещё легко отделался. Рука через месяц срастётся, сотрясение мы вылечим дней за восемь, ссадина будет затягиваться ещё неделю. Так что, Никифор Иванович, вы сильно не волнуйтесь: в вашем возрасте это ни к чему.
Голос был незнакомым. Ножкин хотел открыть глаза, но в голове что-то сильно бумкнуло, и он почувствовал внезапный прилив тошноты. Оставалось лежать с закрытыми глазами и слушать.
– …я ему ещё в автобусе говорил: в воду надо заходить постепенно. Главное, кролям траву кошу – жара, мухи заедают, и вдруг в спину как холодом дало. Обернулся, а он на кране стоит. Я ему – кричать! Да пока крик дошёл, он уже сиганул. А куда ж с такой верхотуры сигать, когда речка от жары обмелкла. Хотя там и весной метров пять от силы. Другой вопрос: чего его туда одного понесло? Квакушам, что ли, сальты-мальты показывать?… Хорошо, кроли весь покорм пожрали, а то б и меня там не было. И слава Богу, что он на поверхность всплыл: мне ж нырять не с руки – дюже уши закладывает…
Этот голос Илья узнал сразу. Он принадлежал газоэлектросварщику Семёну Кочкину, который, как оказалось, и вытащил Ножкина из воды после того дурацкого прыжка.
«Странно, – удивился Илья, – почему он говорит, что я был один? А этот? Интересно, как его зовут. Сколько говорили, а он так и не сказал…»
С огромным усилием Илья разлепил веки и сквозь вертящиеся в глазах белые звёздочки увидел, что лежит в светлой комнате у окна, а возле кровати стоят молодой доктор в накрахмаленной шапочке, Семён в шерстяной фуражке и дед Никифор, пока не проронивший ни слова, – в своей неизменной соломенной шляпе.
Заметив, что Илья открыл глаза, доктор склонился над ним и спросил:
– Мальчик, как тебя зовут?
– Иль-я, – с трудом проговорил Илья пересохшими губами.
– Замечательно! – воскликнул доктор.
Потом он выхватил из кармана маленький блестящий молоточек и начал так быстро махать им перед Ножкиным, что тот едва успевал следить за ним глазами.
Намахавшись, доктор улыбнулся и бодро сказал:
– Всё в порядке! До свадьбы заживёт!
Но дед Никифор улыбаться не стал. Он бросил на молодого врача пристальный взгляд и обронил всего три слова:
– С ногами что?
– С ногами – полный порядок: ни ушибов, ни переломов. Я проверял!
– Ещё проверь.
Доктор хотел что-то сказать, но под тяжёлым взглядом деда откинул простынь и начал колоть ступни Ножкина длинной толстой иглой. С каждым уколом игла поднималась по ногам всё выше и выше, а улыбчивое лицо доктора всё больше мрачнело, наверное, из-за того, что пациент на уколы никак не реагировал, словно иголка вонзалась не в него, а в железную спинку кровати.
– Ну? – проронил дед.
– Чувствительность несколько ослаблена, – не очень уверенно стал объяснять доктор. – Но это может быть следствием шока. У меня недавно на преддипломной практике был похожий случай. Девочка упала с кры…
– Про девочку не надо, – перебил дед. – Надо в город везти.
Доктор покраснел. Чтобы подбодрить его, дед Никифор через силу улыбнулся и как можно мягче проговорил:
– Не обижайся, сынок. Ты сейчас эту ношу не потянешь… После института ещё долго учиться нужно: некоторым, бывает, и жизни не хватает.
* * *
По настоянию деда Илью отвезли в город, и там выяснилось, что молодой сельский доктор был прав: через месяц с небольшим рука срослась, голова перестала кружиться, а от ссадины остался едва заметный рубец.
Но в остальном прав оказался дед… Только он этому нисколько не радовался. Потому что диагноз городских врачей был неутешительным. От сильного удара у Ильи в позвоночнике защемился какой-то очень нужный нерв, который, если так можно выразиться, руководит ногами…
В течение трёх лет, до того по-настоящему весеннего дня, когда дворовая команда собралась на свой первый футбольный матч, Илья побывал во многих больницах, где его осматривали разные врачи и профессора. Но это не помогало. Врачи и профессора разводили руками и, как сговорившись, объясняли родителям, что Илье надо привыкать к другой жизни. Они говорили что в мире миллионы инвалидов, которые живут, работают и даже женятся, и даже участвуют в спортивных олимпиадах, и даже ставят рекорды, которые не каждый ходячий побьёт.
