– Вы убираете слой за слоем, обнажая самый нижний. И при этом заставляете людей плакать…
– Правда? Я не нарочно…
Тут, утирая последние слезы тыльной стороной ладони, чтобы не касаться глаз пальцами, на которых еще остался едкий сок, вернулся Поль.
– Тут-то дело точно в луке, – сказала Жюли, указывая на него.
Видя, что Жюли расправилась с этой фазой готовки, Поль с явным облегчением поцеловал ее в лоб и прошептал, что для счастья надо совсем мало.
«Иногда очень мало»…
– Я могу сегодня вывести катер? – спросил Жером отца.
– Да, если хочешь. Техосмотр, должно быть, уже сделан. Но все же спроси у Леона. И возьми с собой Жюли, – предложил он, помолчав немного.
– Нет-нет, – отмахнулась Жюли, – при качке я не удержусь на ногах. Мне больше нравится бегать по песку. А вот болтаться на волнах – нет, это не для меня.
– Море спокойное, – заметил молодой человек.
– Волны есть всегда, – возразила Жюли.
– Вы без слез снимаете шелуху с лука, а я умею раздвигать пальцы ног и сворачивать язык в трубочку, смотрите! – сказал он, чтобы уговорить ее. – А главное, я умею бесстрашно управлять катером в Атлантическом океане.
– Ладно! Я согласна!
– Выходит, обязательно надо задеть вас за живое, чтобы вы изменили мнение?
– А Людовик? – спросила она.
– Я с ним побуду, – предложил Поль. – Я делаю успехи в «Memory», не стоит останавливаться на полпути.
– Днем, когда он будет спать, потренируйтесь один.
– На катере сможешь поразмышлять о том, чтобы говорить мне «ты», – безнадежно буркнул Поль.
Уложив Людовика, Жюли прихватила кое-что из одежды, чтобы переодеться, если промокнет. Ей было страшновато, но она все равно пошла. Кому нравится показывать свои слабости. Со спасательным жилетом она не особенно рискует. К тому же они не собирались пересекать Атлантику. Наверняка пойдут вдоль берега. Час или два – и она докажет ему, что не плачет, когда чистит лук. И что не паникует в море.
А научиться высовывать язык трубочкой она пытается вот уже три года. Похоже, это врожденное умение. И у нее никогда не получится.
Никогда не говори «никогда». Поэтому Жюли надеялась и тренировалась перед зеркалом. Кажется, края постепенно начинали сворачиваться.
Когда она села в машину, Жером с улыбкой посоветовал:
– Расслабься!
– Мы теперь на «ты»?
– Нам предстоят напряженные моменты, так что лучше на «ты».
– Это должно меня успокоить?
– Нет, помочь расслабиться.
– Тоже не действует.
– Чего ты боишься?
– Чего я боюсь, выходя в море?! Нападения акул!
– Мы в Бретани, а не на острове Реюньон.
– Кораблекрушения!
– Здесь нет айсбергов…
– Похищения с требованием выкупа.
– У моего отца есть чем заплатить.
– Умно!
– Во всяком случае, это правда.
– Попасть в брюхо кита?.. – уже не столь уверенно продолжала она.
– Интересно, это ты Библии начиталась или насмотрелась со своим сыном диснеевских мультиков? – рассмеялся Жером.
– Не найти обратной дороги на сушу?
– Мы пойдем на закат, это приведет нас к берегу…
Исчерпав все аргументы, Жюли умолкла. Как же она ненавидит быть неправой! Показывать свои слабости и страхи, свою хрупкость. Как же она ненавидит выходить в море! Потому что для нее это ново. А она ненавидит все новое!
Когда они припарковались возле порта, Жюли принялась внимательно разглядывать все пришвартованные там суда, пытаясь угадать, на каком им предстоит покинуть твердую землю. От всех остальных отличалась «Падающая звезда». Легкое яркое судно – без затей, но в хорошем состоянии. Она надеялась, что угадала правильно. И название ей понравилось.
Вернулся Жером, который ходил поговорить с Леоном. Подойдя к Жюли, он улыбнулся и высунул язык. Разумеется, трубочкой. В ответ она скорчила рожицу. Ничего, когда-нибудь и у нее получится.
– Техосмотр был на прошлой неделе. Катер только нас и ждал, – бросил ей Жером, отвязывая швартовочный трос и предлагая Жюли шагнуть на борт.
– Это он?
– Нет, это способ добраться до падающей звезды.
Жюли улыбнулась. Значит, «Падающая звезда».
– А спасательные жилеты есть? – поинтересовалась она.
– И даже сигнальные ракеты. Но нам они не понадобятся. Море спокойное, не волнуйся.
– Я не волнуюсь.
– Врунья.
Добравшись до катера, Жером закрепил кронштейн и потянул Жюли за руку, чтобы она шагнула на борт. Судно качнулось. Жюли держалась как могла и размышляла, ради чего она согласилась на эту заморочку. Исключительно из гордости, вот уж глупость! Но теперь поздно, дело сделано.
Смирись, красотка! Это научит тебя покорности…
Они вместе зашли в небольшую кабину, где Жером завел двигатель и стал маневрировать между другими судами, чтобы вывести катер из гавани. Жюли, заинтригованная его ловкостью, не сводила с него глаз. Разъяснение не заставило себя ждать. Жером рассказал, как они с отцом выходили в море после смерти его матери. Такие моменты одиночества в океане, вдали от людей, от всех тех, кто не мог понять глубины их страдания, с которым им предстояло повседневно справляться, благотворно подействовали на них и сплотили отца и сына. Сдохни, но борись! Тогда, в три года, Жером много раз видел, как отцу хотелось сдохнуть, чтобы воссоединиться с матерью. Но он предпочел бороться – ради сына…
И Жерома тоже несколько месяцев терзало желание сдохнуть. Порой надолго укореняясь в душе. Но сейчас, на катере, он ощутил неожиданное облегчение. Правда, непонятно, в чем причина: в этой девушке, ее трогательном малыше, суровом, но добром отце или единстве, которое связало их во время этой бретонской вылазки. Или, может, в пробежке по пляжу? В поражении века, когда он получил по зубам. Похоже, эта взбучка послужила детонатором: наружу вырвалось все, что он держал под спудом. Не важно. Даже хотя он знал, что это еще не победа, что еще нужно время, самое главное – выбраться на поверхность. Каковы бы ни были угол и скорость подъема. Поверхность. Одно осознание, что она существует, действовало на него как бальзам на сердце.
Навстречу им попались несколько катеров, возвращавшихся в порт.
Поздновато они выходят. Даже если они совершат крошечную прогулку, возвращаться придется в темноте. Но Жерому нравилась идея погрузиться в бескрайность, волшебство которой еще подчеркнут сумерки. Ему нравилось представлять себя в открытом море. Двигатель был выключен, судно покачивалось напротив маяка, а Жером смотрел, как мерно мигает сигнальный фонарь – крошечная точка, – он был далеко. А за ним – ощущение сгущающейся тьмы. Наверное, так можно приблизиться к пониманию того, что чувствуют ночные мотыльки.
