Она обошла женщин и направилась к двери, но прежде чем смогла выйти, ей пришлось пропустить еще трех человек, ни одного из которых она не узнала. Наконец она оказалась в заднем холле Кингсли-Хауса.
Дом выглядел на удивление новым, как будто не простоял две сотни лет, а был только что построен. Все казалось таким чистым и свежим. Пройдя через холл, Тоби вошла в переднюю гостиную. Эта комната всегда была парадной: здесь стояла лучшая мебель и самые красивые вещи, которые капитан Калеб привозил из своих путешествий.
Все здесь было почти таким, каким помнила Тоби, но почему-то вдвое меньшим сияюще новеньким. Старой козетки, на которой они с Лекси много раз сидели, не было. Вместо нее стояло длинное канапе, обитое гобеленом с вышивкой на морские темы: порт, корабль, дамы под руку с джентльменами, мужчины в свободных рубашках, обтягивающих штанах и сапогах, рабочие с огромными тюками на спинах.
В комнате находились люди, все они улыбались и кивали Тоби.
– Табби, обязательно возьми себе кусок торта, пока не кончился, – сказал какой-то мужчина и вышел из комнаты вместе с женщиной.
Тоби ответила, что возьмет, и снова стала оглядываться по сторонам. На угловом бюро стояла лакированная шкатулка: Тоби помнила, что видела ее на чердаке Кингсли-Хауса, – но когда попыталась ее открыть, Лекси сказала:
– Не откроешь, нет ключа – потерялся.
– Ты могла бы вызвать слесаря.
Лекси рассмеялась:
– Ну да, больше мне заняться нечем.
Сейчас Тоби видела, что ключ торчит из замка шкатулки. То, что эта шкатулка ей приснилась, было вполне логично: ведь ее разбирало любопытство. Она подошла, повернула ключ и открыла шкатулку. Внутри лежало двенадцать нефритовых фигурок животных, причем каждая в своем, идеально подходящем по форме и выстланном атласом, отделении. Тоби узнала в них символы китайского зодиака и прошептала:
– Прекрасная коллекция!
Закрыв крышку и повернув ключ, она услышала женский голос:
– Вот ты где!
Голос был настолько знаком, что у Тоби встали дыбом крошечные волоски на затылке. «Это сон, – подумала она и, крепко зажмурившись, мысленно приказала: – Уходи! Уходи немедленно!»
– Табита? Валентина мне сказала, что ты неважно себя чувствуешь.
Пальцы Тоби сомкнулись на ключе от шкатулки. Она повернулась и увидела перед собой лицо матери, но, как и другие лица, оно было не совсем таким, как она помнила. Во-первых, не было обвиняющего взгляда, как будто Тоби снова совершила какой-то страшный грех: именно к такому выражению она привыкла с детства. Сколько себя помнила, ей ни разу не удалось угодить матери ни в чем, что бы ни делала. Но эта женщина в ее сне смотрела по-другому, и хотя в ее взгляде не было искренней радости, участие читалось, как будто ей в самом деле было небезразлично, как Тоби себя чувствует.
– Мама? – прошептала Тоби.
Женщина улыбнулась:
– Ты так смотришь, как будто никогда меня не видела.
– Вообще-то я и в самом деле не уверена, что видела.
Женщина засмеялась. И Тоби подумала, что и этот звук она тоже никогда раньше не слышала. Ее мать была очень серьезной. Заниматься домом, помогать мужу во всем, в чем потребуется, и прежде всего искать мужа для дочери – все это поглощало ее целиком.
– Пойдем, дорогая, тебе нужно поесть.
Когда она взяла дочь под руку, у той глаза на лоб полезли от удивления: подобные простые проявления нежности мать никогда не демонстрировала. Тоби почувствовала, что против воли прослезилась.
– Валентина была права, ты сегодня немного не в себе, – сказала мать. – Пойдем отсюда. Сайлас скоро придет, он доставляет гроб. Люди умирают в самое неподходящее время, правда?
Услышав это бесчувственное замечание, Тоби рассмеялась. Вот такую мать она знала.
– Валентина – это женщина с рыжими волосами?
– Ты же это знаешь.
– Конечно, – сказала Тоби, будто вспомнив, что слышала, будто когда-то давным-давно капитан Калеб и Валентина были любовниками.
Пока они шли к двери, в комнату вошла еще одна женщина.
– Лавиния, Табби, здравствуйте.
Тоби и ее мать кивнули.
Вне этого невероятно отчетливого сна, в реальном мире, ее мать зовут Лавидия. Тоби сказала вслух:
– Лавидия, Лавиния, Тоби, Табби.
Лавиния похлопала дочь по руке:
– Дорогая, тебе нельзя пить столько сидра.
Они прошли в столовую, где был накрыт фуршет. Вокруг стола, уставленного всевозможными кушаньями, ходили несколько человек с красивыми тарелками в руках. Тоби видела такие тарелки в витринах Музея китобойного промысла в Нантакете.
– Капитан Калеб привез их из Китая? – спросила она.
– Ты же помогала доставать их из багажа.
Она посмотрела на блюда, выбирая, что себе положить. Потянувшись за тарелкой, Тоби вдруг осознала, что все еще держит в руке ключ от шкатулки. Хотя вполне разумно, что в ее сне фигурирует потерянный ключ. Может быть, если она положит его обратно на место, то, когда проснется, он окажется там. Улыбаясь этой мысли, она взяла тарелку и потянулась за порцией рыбы с грибами.
– Как поживает капитан Калеб?
Тоби считала, что задает вполне невинный вопрос, но мать повернулась к ней с сердитым выражением лица – тем самым, которое Тоби видела всю свою жизнь.
– Никаких морских капитанов! – Голос матери стал больше похож на шипение, чем на человеческую речь.
Тоби попятилась.
– Я ничего особенного не имела в виду. Разве это не его дом?
Казалось, Лавинии понадобилось несколько раз вздохнуть, прежде чем она смогла снова заговорить:
– Конечно, его, но только пусть его богатства тебя не одурачат. Ты не хуже всех остальных знаешь, каково это – быть женой моряка.
– Наверное, – пробормотала Тоби и взяла небольшую чашку, наполненную, как ей показалось, сливочным кремом. – Насколько я понимаю, Сайлас не имеет никакого отношения к морю.
Лавиния воззрилась на дочь с противоположной стороны стола.
– Да что с тобой сегодня происходит? Ты сама не своя.
– Я просто переоцениваю заново свою жизнь и хочу знать, что ты думаешь о Сайласе и обо мне. Мы действительно любим друг друга?
– Право, Табита! Твои вопросы приводят меня в замешательство! Я полагаю, что вы друг друга любите, раз ты дала обещание выйти за него замуж.
– Мы помолвлены?
Лавиния несколько долгих мгновений пристально смотрела на дочь, потом спросила:
