— Господи, не могу даже спичку зажечь!
Клэр помогла ей.
— Боже мой, Клэр, скажи, что это неправда! Не верю, не могу поверить!
Клэр откинулась на спинку кресла:
— Послушай, ужасно, что приходится тебе это говорить, но это правда.
Джейн в упор посмотрела на подругу:
— Ты знала?
— Да… больше недели… даже больше двух недель.
— Так почему не сказала мне? Почему ты мне не сказала?
— Дженни… как я могла тебе такое сказать?
— Ты же моя подруга.
— Да, я тебя люблю. Да, я считала, что должна тебе сказать. Но потом — правильно или нет — подумала: она все узнает от Гриффа. Так или иначе выяснит сама. И ей будет неприятно, что знаю я.
— Но ты знаешь!
— Да. И никому не сказала ни слова. И не собиралась говорить. Даже Хью.
— А как ты выяснила?
— Слишком часто видела их вместе. И еще слышала, что он живет у Найджела и Сьюзен, и понимала, что там не может быть никакой любовной связи. А Зои Уолкер занята, бегает за Ричардом Хармсом. И потом…
— Что?
— Я видела, как Джонатан поцеловал Гриффина в «Балди». И Грифф поцеловал его в ответ. И слышала про многое другое…
— Вот и Мери Джейн Рэлстон то же самое говорила. Сказала, что видела, как Джонатан гладил Гриффина в парке. Надо же, чтобы именно наша местная Линда Трипп подглядела это!
Клэр пожала плечами.
Джейн отвернулась и понурилась.
— Что же мне теперь делать? — спросила она тоном вконец растерянного ребенка.
— Ничего.
— Ты с ума сошла.
— Нет. Ты ничего не станешь предпринимать. Следующий шаг за Гриффом. Если ты устроишь ему скандал, он хлопнет дверью у тебя перед носом.
— А разве он этого уже не сделал?
— Нет. Потому что ему не известно, что ты в курсе.
— Я его люблю. — Джейн опустила голову.
— Знаю.
— А как быть с Уиллом? Что станется с Уиллом? Что, если и до него дойдут слухи?
— А это, как говорится, в руце Божией. Но мне не верится, что Грифф не вернется. Просто не могу в это поверить. И не верю.
— И что теперь? Господи… с мужчиной! Грифф…
— Не забывай, чего он добивается, Джейн. И не забывай, кто он. Грифф Кинкейд, увы, один из тех людей, о ком мы читаем, но кого не рассчитываем встретить в реальной жизни. Он из тех, кто пойдет на все, лишь бы получить то, что он хочет.
— Но он… он — порядочный человек.
— Мы все порядочные — до поры. И все поступали непорядочно — так или иначе. Каждый из нас. Все.
— Да.
Милош.
Джейн взяла Клэр за руку:
— Неужели после такого можно выжить?
Клэр попыталась улыбнуться, но это оказалось непросто.
— Ты выжила, несмотря на свою мать, детка. И более того, ты знаешь, что ты собой представляешь. Вот что значит выжить. Выжить — это знать, что ты собой представляешь.
— Да.
— Тебе не стоит заглянуть к доктору Фабиану?
— Да.
— Хочешь еще вина?
— Да.
— Если ты не прекратишь говорить «да», я тебя ударю. — Клэр рассмеялась.
— Меня сегодня уже ударили один раз, и этого вполне достаточно, так что спасибо, не надо.
— Хочешь, пойдем посидим в саду?
— Хорошо.
— Послушаем птиц, и я тебе расскажу о том, как в двенадцать лет я обнаружила дома старый томик «Пейтона»
[32]
, а мать вошла и увидела это. Только я уже прочла на форзаце ее имя. Знаешь, что она мне сказала?
— Нет.
— Она сказала: «Господи, а я-то гадала, куда эта книга запропастилась!»
Женщины посмеялись, взяли бокалы и бутылку и вышли в знаменитый садик Хью.
— Мы живы, детка. Помни об этом.
— Да. Живы.
4
Вторник, 11 августа 1998 г.
Доктор Фабиан, как обычно, едва помещавшийся в кресле, откинулся назад и почти молитвенно сложил руки, касаясь пальцами губ.
— Интересно, — проговорил он. — Вы превосходно рассказали: мне казалось, что я смотрел фильм — корабль, люди, море голубых одеяний.
— Да, все было поразительно живо. Но почему меня охватила грусть? Ведь эта сцена скорее комическая.
— Нет. Совсем нет. Она печальна. Печальна до предела. Печальна и по-своему мудра.
— Мудра?
— Именно. Сны обладают определенной цельностью. Не сомневаюсь, что вы об этом знаете. А с цельностью часто соседствует мудрость. Сны — это мы; сон демонстрирует человека. Говорит: я покажу, кто мы такие, — врач отвел взгляд. — На этом социальном маскараде — особенно у нас, в Северной Америке — мы так долго носили костюмы и маски, что убедили себя, будто более невозможно увидеть, какие мы на самом деле. Мы думаем, будто теперь нам нет необходимости тревожиться, что нас разглядят. Но под личиной на каждом из нас — запятнанное голубое платье. И никто не в состоянии избегнуть испытующего взгляда. Никто. Хотя все считают по-другому: не я… не мы… Немыслимо, возмущаемся мы. Как вы смеете сомневаться во мне? Мне нечего скрывать. Но, пожалуй, это самые опасные слова, которые способен произнести человек. Полагать, что вам нечего скрывать, равносильно признанию вины.
Несколько мгновений Джейн не отвечала, а потом произнесла:
— Мне не нравится слово «вина».
— Да, оно резкое, — согласился врач. — Но не я его придумал. Дело в том, что вина в каждом из нас. Что еще?
— Еще?
— Что еще вы хотели мне рассказать?
Джейн закурила.
— Я обнаружила, где Грифф.
— Неужели? И где же?
— Он живет у наших друзей Декстеров — Найджела и Сьюзен.
— Ах да, я знаю: они актеры.
— Учились вместе с Гриффом еще до того, как я с ним познакомилась. Моя подруга Клэр мне сказала. Кажется, я вам о ней упоминала. Клэр Хайленд.
— Как-то говорили. Она преподает.
— Да. Историю. Так вот… — Джейн обвела глазами комнату и остановила взгляд на висевшем за спиной врача трагическом портрете ученого работы Пауля Клее. — Она знает, с кем мой муж.
— С ней?
