– Вы это видели? – дернулся дядя Миша рядом. – Там, в темноте!
Шею сдавили ноги Федора – он тоже заметил.
– Не там, – с улыбкой произнес я, поднося сжатую ладонь к лицу. – Здесь.
С невероятной надеждой, интересом, тоской и желанием новой встречи раскрывал я ладонь. А когда раскрыл – темнота озарилась крохотной искоркой, медленно плывущей над рукой.
– Что это? – будто стараясь не спугнуть, тихонько шепнул Михаил.
И даже Федор, согнувшийся до касания своим подбородком моего лба, старался сопеть совсем тихо.
– Душа, – негромко ответил я, вливая свое Любопытство широкой рекой, искренне боясь, что сейчас этот маленький огонек вновь исчезнет из моей жизни.
Серые коридоры озарились теплым светом маленького ручного солнца.
– Какая яркая! – восхитился Федор.
– А это не опасно?
– Опасно остаться без нее, – вспомнил я последние два года. – Идем, – и первым зашагал по спуску вниз, освещая нам всем дорогу.
Просторный коридор несколько раз свернул под прямым углом, постоянно снижаясь, пока не вывел в широкий зал с десятком ответвлений. Если бы не считал повороты – совсем бы потерялся, и крупные надписи «Убежище» с последующим номером никак бы не подсказали, куда идти дальше. Кроме пустых помещений с массивными скамейками возле стен нам совсем ничего не попадалось – наверное, если кто тут и обитал, или просто оставил что-то интересное, то в других местах. Хотя иногда казалось, что на границе света и тени что-то есть, – по крайней мере, девчонки постоянно кого-то наблюдали и пищали в плечи отцу. Но я больше доверял Федору – за весь путь он только единожды процитировал Байрона, да и то причиной оказался пожарный щит, сверкнувший металлом подвешенного ведра.
Поднимались мы по такому же коридору, стараясь соблюдать тишину – в этой части здания все помещения занимали новые хозяева города, шум толпы долетал слабо, и любые звуки из-за закрытой двери могли заинтересовать охрану. Дверь выламывать не пришлось – с внутренней стороны она открывалась без ключа. Разве что дважды хрустнул механизм и скрипнула петля, но, к счастью, за те пять минут, пока мы ожидали неприятностей, стоя по эту сторону убежища, ничего не случилось.
– Идем, – махнул я рукой и, подавая пример, спокойно вышел за поворот.
– То, что мы делаем, очень опасно, – все-таки выговорил мне Михаил, перед тем как шагнуть вперед.
Будто не верил, что это все происходит с ним и достаточно просто идти следом, чтобы приключение продолжалось.
– В худшем случае нас выставят обратно, – пожал я плечами, вовсе не тревожась и не переживая – восторг новой встречи с личным чудом переполнял сердце, окрылял, подначивал улыбаться и научить Федора нормальным стихам – веселым и солнечным. Бояться и переживать совсем не хотелось.
Я не бежал от людей и не пытался скрыться, наоборот, тут же подошел к идущей по своим делам женщине и вежливо поинтересовался:
– Я потерял документы, вы не подскажете…
– Поворот, второй кабинет по правую руку, – мазнула она взглядом и прошла мимо, не задерживаясь.
Я только и успел запомнить имя-отчество на прямоугольной карточке, закрепленной на ее груди, их же повторил постовому за очередным столом возле поворота.
– Нас направила сюда Татьяна Петровна, – ответил я кристально чистую правду на грозный вопрос: «Стой, куда?»
– Проходите. – Напряжение пропало с лица солдата, и его внимание вновь возвратилось к небольшой газетке на столе.
По правую руку оказался просторный кабинет с тремя дамами за небольшими, в школьную парту размером, столами, занятыми прямоугольниками мониторов. Зато на полу небольшими башенками громоздились бумаги – их производил порыкивающий принтер в тот же стол размером, обитающий у окна. Казалось, тронь хотя бы одну стопочку – и рухнут все остальные, завалив весь кабинет бело-черными лепестками. Так что к ближайшему столу идти приходилось очень осторожно – потому как на мое покашливание не обернулся никто. Михаил разумно остался возле двери, явно не доверяя небольшим коридорчикам между стопками и собственной грации с габаритными сумками. Федора тоже пришлось сгрузить.
– Здравствуйте!
Женщина лет сорока на вид отбила новую канонаду на клавиатуре.
– Меня направила Татьяна Петровна, – произнес я волшебную фразу.
На меня внимательно посмотрели усталые омуты серых глаз.
– Я документы потерял, – улыбнулся ослепительной улыбкой.
– Любой документ с указанием имени, фотографией и печатью, – холодно озвучил равнодушный голос. – Банковские карты, свидетельство о рождении?
– Ничего нет, – оптимистично продолжал я улыбаться.
– Ходатайство родителей, свидетельство трех полных граждан?
– Эмм… – невольно занервничал я.
В самом деле, кто сказал, что тут все будет так просто? Скорее, я сам себе это придумал, а теперь стою, не зная, что делать. Почему-то показалось, что упрашивать эти серые глаза совершенно без толку.
– Максим, да что ты молчишь? – Рядом неожиданно оказался Михаил, суетливо доставая из кармана портмоне с документами. – Здравствуйте, красавицы, это мой сын. Вот мой паспорт. Мне надо написать заявление? – Выжидательно замер он, выудив откуда-то солидную металлическую ручку.
– Ваш сын? – протянула женщина.
– Мой брат! – ткнулся в ногу Федор, крепко прижимаясь и с вызовом глядя на тетеньку.
– Брат! – обняли девчонки с другой стороны.
– Понятно, – хмыкнула дама, дважды кликнула по экрану и скосила взгляд на паспорт Михаила. – Получается, Самойлов Максим Михайлович?
– Да, – подтвердил я пересохшим горлом под дикий стук взволнованного сердца.
– Дата рождения, возраст, место рождения.
– Десятое апреля, – выручил меня Михаил.
Я отчего-то не мог сказать и слова, путаясь – говорить ли первое января, в которое все в интернате справляли единый день рождения на всех – и на наступивший год тоже. Или сказать про июнь, дата которого отражена в моем досье, оставленном в сейфе директрисы.
– Подданство?
– Имперское.
– Не желаете оформить под нашим гербом? Будут льготы и трудоустройство. Нет? – без особого желания подытожила она, отсылая документ на печать.
Принтер вжикнул новой бумагой – не пластиком, а листом гербового листка, с моим именем и новой фамилией. Звучно бряцнула печать, украшая гербом подножие документа, вжикнул росчерк черной перьевой ручки, отрисовывая подпись дамы.
– Временное удостоверение. В имперской канцелярии поменяют на основной документ и примут у вас присягу.
– Спасибо… – выдохнул я, обращаясь ко всем сразу.
Даже даму проняло – уголки губ слегка поднялись в ответной улыбке.
