– Во Фрязин, – пустился было в объяснения Чужинов, когда стукнула дверь и в помещение вошел Тарасов.
– Да уж, дела! – шумно вздохнул он, присаживаясь за стол и пристраивая шапку на лавку рядом с собой. – Мне Семен все рассказал: и про то, что на солеварне произошло, и про то, что вы по пути сюда видели. Одно хорошо – хоть сегодня нормально высплюсь.
– А раньше-то что мешало? – Рустам продолжал бороться с рыбой, и горка костей возле него все росла и росла.
– Раньше? Да вы втроем всех моих бойцов стоите, если не каждый по отдельности. Инвалидная команда. То и мешало. Человек недавно пропал. Исчез бесследно. Как будто бы и все время на глазах находился и вдруг исчез. И никто ничего не видел. Ну как так можно-то, а? А ты спрашиваешь, что мешало.
– Никодимыч, а те трое, которых по дороге сюда мы обнаружили, они не из ваших?
– Нет. Но к нам забредали. Правда, кто такие и куда идут, не сообщили. Я им предлагал задержаться до какой-нибудь оказии, но они отказались: торопимся, мол. Вот и доторопились.
Вошла девушка, поставила перед Тарасовым кружку с чаем, не забыв улыбнуться Чужинову. От внимания Тарасова сие не ускользнуло, и он нахмурился.
– Может, добавки кому? – поинтересовалась девушка.
– Неси, чего спрашиваешь? – ответил за всех Тарасов. – Оленька, дочка, – объяснил он, глядя ей вслед. – Совсем заневестилась. Того и гляди в подоле принесет.
– Радоваться надо: еще один человек родится. – Джиоев тоже смотрел на девушку.
– Хорошо, если человек. А коли нет? – буркнул Никодимыч, и Глеб невольно напрягся, вспомнив о Марине.
Это было проблемой, даже бедой: мало того что дети рождались мертвыми, так и среди выживших уродцев хватало. Пусть и не были они полностью тварями, но и от людей в них мало что оставалось. Как будто бы кто-то специально стремился к тому, чтобы человеческий род бесследно исчез.
– А где Семен? – сменил Чужинов неприятную для него тему разговора.
– Сразу в баню пошел. Сказал, что после поужинает, – ответил Тарасов, грузно поднимаясь из-за стола.
– Ну так что скажешь, Рустам?
– Троих будет мало, – задумчиво ответил тот.
– Я не про то, – досадливо отмахнулся Глеб. – Ты уж давай определись: пойдешь с нами или нет.
– А я про то… Думаю, еще трое понадобятся. Две тройки – самое оно. И определился я уже, мог бы и понять. Как говорится, земля слухами полнится. Так вот, слышал я, что Старовойтова вакцину пытается создать, чтобы не мутировали люди в тварей. Наверное, помочь ей надо, что-то достать там, куда не каждый сможет дойти, а тем более вернуться. Ты сам-то что об этом думаешь?
Чужинов пожал плечами.
– Примерно то же самое и думаю.
– И еще. Насколько я знаю, Старовойтова единственная, кто от твариной чумки лечит, а кто от нее застрахован?
Глеб кивнул – никто. Возможно, где-то там, далеко, в Европе или Азии, а то и вовсе на другом континенте, излечение от твариной чумки – обычное дело. Возможно, что и электричества люди там давно уже не боятся, справились и с этой проблемой. И слухи об этом ходят упорные, хочешь – верь им, хочешь – нет. Но не здесь.
– Так что я на этот случай и подстраховываюсь, – улыбаясь, продолжил Джиоев. – Не дай бог подцепишь чумку, обратишься к Старовойтовой, а она скажет: увы и ах, Рустам, хренушки тебе! Не пошел ты с Чужаком, как он тебя ни умолял, ни упрашивал, подыхай вот теперь.
Глеб фыркнул:
– Забыл сказать, рыбой еще тебя не задабривал. Рустам, как считаешь, насколько у Дениса все серьезно?
– У Дёни-то? Через недельку-другую он и думать забудет, что едва кони не двинул. Прокоп его народными средствами лечит: медом обмажет, загонит в парилку, а затем с помощником в два веника охаживать начинает. Со стороны посмотришь – изувер. Но помогает. Киреев, кстати, Денису за мед такой счет выставил, что тот уже и не рад, что в руки ему попался. – Рустам рассмеялся.
– Неплохо бы его уговорить, – пробормотал Чужинов, почувствовав, как Ольга, убирающая со стола грязную посуду, на миг прижалась к нему тугим бедром. Причем намеренно, места вокруг хватало.
Денис Войтов – снайпер высочайшего класса, с огромным опытом, и иметь такого стрелка в команде было бы просто замечательно. Если верно все то, о чем они с Рустамом сошлись во мнении.
– И что это, Чужинов, бабы именно к тебе всегда липнут? – с некоторой долей ревности, нисколько не наигранной, поинтересовался Рустам, когда убедился, что девушка его не услышит.
– Тебе самому грех на отсутствие женского внимания жаловаться, – парировал Глеб.
– Согласен, не без того. – Джиоев самодовольно провел ладонью по бороде. – Но почему-то, когда мы вдвоем, они всегда на тебя внимание обращают.
– Наверное, потому, что бреюсь чаще. – Чужинов, подражая Рустаму, погладил голый подбородок: щетина еще не проклюнулась с утра.
Ольга взглядом проводила удаляющиеся спины лыжников. Опять он на нее внимания не обратил. И разговаривал приветливо, и даже улыбался, но совсем не так, как ей хотелось бы. Видит же она, не слепая, как другие мужчины на нее смотрят. Взять даже этого, с бородищей. И ведь не сказать, что Глеб – красавец писаный, но как посмотрит на нее, так сердце сразу начинает биться часто-часто.
«Жена, рассказывают, у него красивая. Может, потому и смотрит на меня как на пустое место. Он ее от бандитов спас, когда за друга пришел мстить, и в одиночку чуть ли не всю бандитскую базу ножом перерезал. Эх, если уж не женой ему быть, так хотя бы ребеночка от него… – и Ольга вздохнула. Затем улыбнулась: – Нет здесь другой дороги, назад этим же путем возвращаться будет».
– Господи, только бы с ним ничего не случилось! – испуганно прошептала она и на всякий случай трижды перекрестилась, хотя не знала целиком ни одной молитвы.
Следующие несколько дней Чужинову ничем особенным не запомнились. Они были похожи друг на друга как две капли воды: бесконечный бег на лыжах, разбавленный короткими привалами. Люди на пути встречались редко: за все время им попался лишь санный обоз да немногочисленная группа лыжников, которую они обогнали. Те некоторое время пытались держать темп, заданный Глебом, но вскоре безнадежно отстали. И ночевки напоминали одна другую: выстуженный холодный дом, блики от языков пламени, пробивающиеся сквозь дверцы железной печки, долгожданное тепло, когда наконец можно сбросить верхнюю одежду, и тревожный, по очереди, сон.
В одном из таких домов, удаленных друг от друга на день пути обоза, им и пришлось задержаться. Занепогодило еще с вечера, и к утру разыгралась такая метель, что сразу стало ясно: придется ее пережидать.
– Надо бы, перед тем как отсюда уйти, дровишек заготовить, – сказал Глеб, подкидывая в печь новую порцию. – Иначе застигнет людей такая же вот непогода и что им делать?
Семен Поликарпов спал, а Чужинов с Рустамом, сидя у печи, развлекали друг друга ленивыми разговорами.
