Итак, Конца Света не будет, потому что он произошел (зря, что ли его непрерывно назначают и празднуют). В/на плане смыслов – факт неопровержимый, состоявшийся, закрепленный «смертью человека» как брендом прогрессистского сознания. Апокалипсис не обязательно мгновенный, в дыму и пламени. Это наступившая эпоха, когда наше бытие во всех его проявлениях (как Sein и Dasein, Природа и Человек) уничтожается, что было сделано в универсальном теоретическом крематории постмодернизма на его начальном (деконструктивистском) этапе. Деррида здесь – Первый. И самый эффект(ив)ный: нанес удар в сердце бытия. Стилетом
[130]
. Вместо исходного для любого сущего положения: «il y a» = это – есть», он сказал: «это(го) – нет» = зола. И оставил от бытия урну с прахом. Такого гениального з(о)лодеяния такого масштаба, мир не знал. Не предвидел. Столь радикального как Жак Деррида философа-нигилиста и успешного, блистательного проповедника смерти, встречающего у своих жертв восторженный прием, в истории человеческой мысли не было. И вот – какие теперь всадники Апокалипсиса. На коне огненно-желтом, золотом.
Но что дальше? Дальше, как мы уже начали читать, оно заменяется неким сгоревшим бытием-небытием в виде «письма», би(граммо)тологии computer science как учения о дигитально-виртуальной реальности. Движение от природы к культуре поднялось на ступень движения от культуры к письму, составляющим эту самую реальность. Таков следующий, второй этап постмодернизма, который, пытаясь отличить от первого, начали невразумительно именовать after-постмодернизмом или пост-постмодернизмом. Совсем суетные толкуют о каком-то неомодернизме. Отсюда же пошли спекуляции насчет общей устарелости эпохи постмодерна и его собственном конце. Как пожравший материал огонь, он потух. Прах и пепел. Небытие. Смерть.
…И чудо воскрешения: «бессмертно вещество, одни лишь формы тленны» (П. Ронсар), и хотя в идеалистической философии, наоборот, бессмертна форма, в любом случае возникает Новое небо и Новая земля. В теориях «младших» постмодернистов, ставших популярными после Делёза-Деррида (здесь мы можем образовать концепт «Деррилёз», а если учесть русскую, деятельно-игровую версию мышления Г. П. Щедровицкого, то «Щедерлёз»; только из-за внешней предвзятости к советско-российской философии и склонности к уничижению ее самой, Щедровицкий не считается мировой фигурой) вновь поднимается вопрос о Бытии. Как главный, (основной!) для философии, с претензией пересмотреть его «с самого начала». В 1989 году Ален Бадью выпускает «Манифест философии» (русский перевод в 2003 г.), общей идеей которого является возврат к бытию, при условии его трактовки как «родовой, изначальной множественности», возврат к платонизму, при условии разрушения в нем «империи Единого», обращение к смыслу, при условии его «опоры на Двоицу». На смену метафизике как «большой поэтической софистике» должен прийти «новый философ, вооруженный матемой». От поэмы – к матеме, относя к поэме (лишая самости) и логос – такова суть «пост-постмодернистского» поворота в трактовке философии. «Тем самым ты отбрасываешь также поэматику присутствия и всякое хайдеггерианство в качестве возможного доступа к бытию сущего. То, что неисчислимо, то, что не счесть за одно, что вообще не сосчитать, не образует ситуацию и, следовательно, строго говоря, не имеет места» (курсив мой. – В. К.) – так недвусмысленно отмежевывая(сь) от метафизики, хвалит Алена Бадью Ж. Ф. Лиотар при обсуждении его «Манифеста философии»
[131]
. Хвалит за отсутствие присутствия! И еще: «Меня впечатлил твой синтез двух, порождение двух исходя из ничего, исходя из нуля. Убедительное доказательство того факта, что у теории множеств нет референта, у нее есть только пустота, необходим всего лишь нуль, чтобы получить обычные, естественные множества»
[132]
.
Как глубоко, ясно и по существу: нет референта, есть только пустота, все из нуля (идущие в том же направлении российские прогрессоры дошли пока только до: «все – единица»; вечная отсталость, наследие традиционализма, никак не угонимся)
[133]
сказано о нигитологической, меон-конструктивистской сущности этой новой когнитивной (не)онтологии, (ино)онтологии. Глубоко – и бездумно, никакой заботы о том, что это значит для человека и его мира. Как будто думает и пишет не человек. Или чье сознание уже «перезагружено» силами иного. «Манифест философии» А. Бадью, столь доброжелательно вос-принятый его коллегами, в том числе патриархами французского постмодернизма, мы вправе считать идейным обоснованием пост-постдернизма (after-postmodernism-a) и начавшегося в эти годы укорененного в нем трансгуманистического движения. Конец нигилизма. Новый позитив. Только вместо громоздкого слова «постпостмодернизм» и по смыслу, и ради благозвучия, лучше говорить о трансмодернизме. Транс – это переход: сквозь, через, за границы чего-либо. В данном случае – традиционного исторического бытия и человека. Транс(пост-пост)модернистский «возврат к бытию» фактически означает его замену (второе отрицание) бытием иного. «Манифест философии» А. Бадью, отражающий передовое состояние французской, а в сущности, всей мировой прогрессистской философии, провозглашенный на перспективу (в XXI век), мы можем смело назвать, интерпретировать, независимо от того, что о нем думал сам автор, как «Манифест трансмодернизма». Который (другого значимого пока нет) успешно реализуется.
В конце 90-х годов XX века, в русском переводе в начале XXI, дуплетом выходят книги: Ж-Л. Нанси «Бытие единичное множественное» Минск, 2004 и А. Бадью Делез «Шум бытия» М., 2004, та и другая посвященные восстановлению и реинтерпретации бытия на началах виртуализма и множественности (можно говорить о концепте «Банси»). С этой позиции, как недостаточно «математичный» критикуется даже Ж. Делез. За то, что, хотя и считал бытие виртуальным, более того, основанием актуального, исходил из принципа Единства. Как вся прежняя метафизика. Тогда как: «Единого нет, есть лишь актуальные множества, а основание пустует»
[134]
. Из-за сохранения Единого Ж. Делез в понимании бытия геометричен, а надо, по мнению Бадью, переходить к алгебраизму, более соответствующему принципу множественности и математической онтологии. Нужна дегеометризация. Казалось бы, геометрия – это чистая форма, континуум которой, в отличие от универсума (материи и энергии), не содержит в себе ничего кроме формы. И все-таки геометрия содержательна; гео – земля, терра, территория, чуть ли не география, пахнет натурой, физикой. Опасно. Она не до конца трансцендентальна и несет в себе остаток неформализуемости. Не когнитивна. Как если бы дом (мир) сожгли, он однородно обуглен, но его остов, структура остается. Остается план дома на чертеже или память о человеке в культуре. Геометризм – это структурализм. Еще не полная бездомность, мир безобразный, но не безаналоговый. Качественный. Только количество, даже не число, арифметика, а цифра, алгебра – зола, которая действительно безосновна и потенциальна. Только она окончательно преодолевает всякую «похожесть на вещи» – и ничем не пахнет. Цифровое мышление. Без означаемого (объекта) и означающего (субъекта). Без о-сознания и смысла. Оно имеет дело с возможностью, пустые знаки и функции. Пространство и число 1 (един(ое) ица) – тончайшая, но все-таки сублимация сущего, материи, только время и цифра 0 (ноль) – дискретная множественность являются настоящими «атомами» ничто, чистой логикой отношений различия, из которых можно сформ(ир)овать бытие иного. Искусственного, виртуального, постчеловеческого.
