Можно ли предположить, что было только желание? Могла ли
Линда на самом деле убить свою мачеху?
На первый взгляд, у нее было прочное алиби. Но, как я вам
только что объяснил, она сама сказала, который был час. Она могла с успехом
заявить миссис Редферн, что было без четверти двенадцать, тогда как на самом
деле было только пол-двенадцатого.
Когда миссис Редферн ушла, Линда могла в свою очередь уйти с
Чайкиной скалы по тропинке, пересечь узкую полоску земли, которая отделяет ее
от бухты Гномов, спуститься по лестнице, подойти к мачехе, задушить ее и
вернуться назад тем же путем до появления мисс Брустер и мистера Редферна.
После этого ей оставалось только опять пойти на Чайкину скалу, искупаться и
спокойно вернуться в отель.
Все это возможно, но только при двух условиях: ей было
необходимо точно знать, что Арлена Маршалл находится в бухте Гномов, и обладает
достаточной физической силой, чтобы задушить ее.
Первое условие легко выполнимо. Линда могла, использовав
чье-то имя, сама написать Арлене записку с просьбой придти в бухту Гномов.
Второе тоже соблюдается. У Линды большие и сильные руки, ее возраст отличается
психической неуравновешенностью, что всегда сопровождается аномальным развитием
физической силы. И наконец, ее мать была обвинена в убийстве, и против нее было
возбуждено судебное преследование.
Кеннет Маршалл поднял голову.
— Надо сказать и то, что ее оправдали! — гневно произнес он.
— Да, ее оправдали, — подтвердил Пуаро.
— И я добавлю вот еще что, — продолжал Маршалл. — Моя жена
Рут была невиновна. Я в этом абсолютно уверен. Когда живешь с кем-то под одной
крышей, безошибочно узнаешь внутренний мир человека. Рут оказалась жертвой рокового
стечения обстоятельств, не больше!.. Что касается Линды, то она не убивала
Арлену! Я никогда в это не поверю!.. Это нелепо! Это абсурдно!
— Значит, вы думаете, что письмо подделано?
Маршалл взял протянутый Уэстоном листок, внимательно
посмотрел на почерк, покачал головой и с сожалением произнес:
— Нет. Оно написано рукой Линды.
— Если это письмо написала она, — сказал Пуаро, — у нас есть
только два объяснения ее поступку. Либо она действительно совершила
преступление и призналась в этом, зная, что она убийца, либо она написала это
письмо с целью взять вину кого-то другого на себя, опасаясь, что этого человека
заподозрят в убийстве.
— Вы намекаете на меня? — спросил Маршалл.
— Вы считаете это невозможным?
Маршалл подумал и произнес очень спокойным голосом:
— Да. Оба эти предположения абсурдны. Сначала Линда
действительно могла подумать, что подозрение падает на меня. Но впоследствии
она поняла, что этого не может быть, так как полиция согласилась с моим алиби и
начала искать в другом направлении.
— Хорошо, — отозвался Пуаро, — а что, если ее мучило не то,
что вас подозревают или подозревали, а уверенность, что автор преступления —
вы?
Переборов изумление, Маршалл рассмеялся:
— Еще одна нелепость!
— Я в этом не уверен, — возразил Пуаро. — Видите ли, смерть
миссис Маршалл дает пищу нескольким версиям. Согласно одной из них, мы
предполагаем, что она была жертвой шантажиста и что убил ее он. Согласно
другой, грот Гномов служит передаточным пунктом торговцев наркотиками, и миссис
Маршалл умерла, так как нечаянно раскрыла их секрет. Следуя третьей гипотезе,
можно предположить, что преступление было совершено сумасшедшим, которого
толкнул на этот поступок приступ религиозного безумия. И, наконец, есть еще
четвертая и последняя гипотеза. После смерти вашей жены, капитан Маршалл, вы
становитесь обладателем большого состояния.
— Я же только что вам сказал…
— Знаю, и в этом плане я согласен с вами: действуя один, вы
не могли убить вашу жену. А если у вас был сообщник?
— Что вы хотите этим сказать?
Капитан Маршалл не сдавался, но от его спокойствия не
осталось и следа. Его голос звучал угрожающе, глаза сверкали.
— Я хочу сказать, — ответил Пуаро, — что это преступление
совершено не одним человеком, а двумя. Никто не утверждает, что вы сидели у
себя в номере за работой и одновременно находились в бухте. Но у вас было
достаточно времени, чтобы застенографировать ответы на полученные вами утром
письма и сделать свои темные дела, пока ваш сообщник печатал их за вас в вашем
номере.
Он повернулся к Розамунде Дарнли.
— Мисс Дарнли сказала нам, что она ушла с Солнечного карниза
без десяти минут одиннадцать и что потом она видела вас, сидящего за машинкой.
Но мистер Гарднер именно в это момент вернулся в отель за мотком ниток для
своей жены и он не встретился с мисс Дарнли. Он не видел ее. Это довольно
примечательный факт. Значит, либо мисс Дарнли вообще не уходила с Солнечного
карниза, либо она пришла оттуда намного раньше, чтобы сесть за пишущую машинку
в вашем номере.
И еще одно. Вы нам сказали, что когда, в четверть
двенадцатого, мисс Дарнли открыла дверь в ваш номер, вы увидели ее в зеркале.
Примем во внимание, что в день преступления пишущая машинка и бумаги находились
на том столе, который стоит в левом углу комнаты, тогда как зеркало висит между
двумя окнами. Из этого я делаю вывод, что вы нам солгали и солгали нарочно.
Позднее, чтобы сделать придуманную вами историю более правдоподобной, вы
переставили машинку на стол, стоящий перед зеркалом, но было слишком поздно. Я
уже знал, что вы и мисс Дарнли солгали!
Он умолк.
Розамунда Дарнли произнесла тихо, но очень четко:
— Вы и впрямь дьявольски хитры!
Пуаро ответил на этот комплимент улыбкой и продолжал, слегка
повысив голос:
— Я не так уж хитер, а по сравнению с тем, кто убил Арлену
Маршалл, дьявольского во мне совсем мало, и я прошу вас об этом не забыть! Все
мы задавали себе в тот день один и тот же вопрос: с кем должна была встретиться
Арлена Маршалл на пляже в бухте Гномов? И всем нам немедленно пришел в голову
один и тот же ответ: С Патриком Редферном! В то утро она не отправлялась на
встречу с человеком, который ее шантажировал. Она рассчитывала встретиться со
своим возлюбленным. Это было написано у нее на лице.
Видя, как она отплывает в ялике, я был совершенно убежден в
том, что у Арлены Маршалл было назначено свидание с Патриком Редферном. Но
спустя две минуты, он появился на пляже, явно в поисках Арлены. Так что же из
этого следовало заключить?
— Какой-то негодяй написал ей, выдавая себя за меня, —
произнес Патрик Редферн голосом, в котором звучало легкое беспокойство.
