— Liebe! Liebe! — внезапно понеслось над толпой.
Это прибыли музыкальные группы.
— Либе! Либе! — дружно пела площадь. — Любовь! Любовь!
— А любовь-то при чем здесь? — высокомерно сказал Каллипигов. — Устроили балаган.
— Либе! Либе! — прямо в лицо Каллипигову завыла глухонемая Анжела. И показала выстрелы — Бах! Бах!
Каллипигов испытующе посмотрел на Анатолия Зубкова, который давно не встречался с Софьей Мармеладовой. Оглядел толпу, выкрикивающую «либе». И внезапно Каллипигова пронзила вторая за это день мысль. Он наклонился к помощнику и с озабоченным выражением лица сказал:
— Ты понял положение? Объект убил безногую бабу по фамилии Либерман.
— Еврейку?! — с полуслова понял тревогу Каллипигова помощник. — А почему без ног?
— Арабские террористы.
— Понял.
— Ничего ты не понял! — загрохотал Каллипигов. — Ты понимаешь, как дело обернулось? Это же политический вопрос! Израиль теперь на дыбы встанет. А свои, русские ходорковские? Чуешь, что они скажут?
— Арабы выразят благодарность, — предположил помощник.
— А нам потом перед Америкой отдувайся за их благодарность?
У Каллипигова зазвенел мелодией «Семь сорок» мобильный телефон.
— Надо бы мелодию сменить, — извлекая трубку, произнес Каллипигов, — в свете последних событий. Если курс руководства — на отстрел евреев, то мы его поддерживаем. Надо бы чего-нибудь русское народное установить.
— Давайте я вам «Мурку» установлю, — предложил помощник. — Я коды знаю.
— Да, Мурка, слушаю тебя! — прокричал Каллипигов в трубку. — Тьфу, это ты Зинаида? Да никого я не ждал! Да какая баба? Это заместитель со своей «Муркой» сунулся под руку, ну я по инерции… Да не нужна мне его Мурка! Они у него все тощие, не в моем вкусе. Зинаида! Уймись. Тут такие дела. Ты Евроньюс смотришь? Сериал? Зинаида, ты меня удивляешь. Я не знаю пока конкретно, что произошло, но объект с час назад убил бабу по фамилии Либерман. Вот и я говорю, стрельнуть даже российскому руководителю нельзя, чтоб на жида не нарваться! Пуля, говоришь, не дура? Может быть ты, Зинаида, и права. В общем, ты мне пока не звони, не до тебя. Возможно, ночевать не приду. Да ничего я не выдумал! Зинаида, прекрати! Да у какой Мурки? На службе я буду всю ночь. Все, пока!
Журналисты, проводившие свой собственный сбор информации, и как бы невзначай стоявшие рядом с Каллипиговым, ринулись в сторону — диктовать новые стендапки. А затем назад, к Каллипигову, с уже готовыми острыми вопросами.
— Установлена ли личность Либерман? Она гражданка Израиля или России?
Каллипигов не растерялся.
— Без комментариев, — важно сказал он и быстро сел в джип.
Помощник включил телевизор и переключил канал на Евроньюс.
— Массовые волнения имеют место в Москве, — сказал за кадром комментатор.
— Гляди-ка, наш джип, — радостно вскрикнул помощник.
— Журналисты, сволочи, везде достанут, — самодовольно ответил Каллипигов, польщенный вниманием прессы.
— Несколько тысяч россиян с ограниченными возможностями собрались на подступах к резиденции президента России, Кремлю, — продолжал комментатор. — По последней уточненной информации, поводом для волнений послужило зверское убийство инвалида-колясочницы по фамилии Либерман. По сообщениям из Москвы, убил Либерман руководитель страны. Правительство Евросоюза срочно собралось для консультаций. Мировые биржи пока не отреагировали на события в Москве. Оставайтесь с нами!
— Ну ты подумай! — хлопнул рука об руку Каллипигов. — Все как я и предположил. Ну-ка, щелкни, на первый. Чего там наши набрешут?
— Только что президент России имел телефонный разговор с Белым домом США, — сообщил строгий голос телеведущей.
На экране появились фотографии российского и американского президентов и рисунок телефона со снятой трубкой.
— США выразили озабоченность гибелью инвалида Либерман. Президент России пообещал во всем разобраться. Вместе с тем российский лидер подчеркнул, что гибель гражданки Либерман — сугубо внутренне дело России. В конце разговора Кремль и Белый дом сошлись в том, что борьба с терроризмом — общее дело обеих стран.
— Вас не спросили, — раздраженно сказал Каллипигов, поглядев на фотографию американского президента.
— Сейчас в нашей студии в прямом эфире находится руководитель фракции ЛДПР Владимир Жириновский. Владимир Вольфович, как вы прокомментируете убийство гражданки Либерман? Мы вас слушаем.
— Много кричали об ущемлении прав евреев в России. Синагоги взрывают. Вот. Кто говорил, что права евреев ущемляются? Евреи в России имеют такие же права, как и я. Даже больше. Мог президент меня убить? Мог. Но не стал. Чтоб потом не кричали, что евреев прижимают. Ни в чем евреев не прижимают. Наоборот. Больше даже.
— Спасибо, Владимир Вольфович. Наш корреспондент побывал у Геннадия Хазанова. Вот что он нам сообщил.
— Президент застрелил Либерман! Это же чушь. Никакого убийства Либерман не было. Была инсценировка. Была операция российских спецслужб по заказу тех, кто хочет дестабилизировать обстановку в стране. Нас опять хотят столкнуть лбами. Хватит сталкивать нас лбами!
— А вот тут ты ошибаешься, — хмуро сказал в ответ Каллипигов. И поглядел на поредевшую толпу очевидцев происшествия в Кремле. — Было убийство. Своими глазами видел инвалидку в луже крови.
Каллипигов покинул джип и направился к группе за ограждением из пластиковой ленты. Свидетелей уже стало меньше. И они сидели на металлических стульях за пластиковыми столами. На столах стояли бутылочки минеральной воды.
— Убили! — подскочила к Каллипигову женщина в блестящем парике. — Закатилось наше солнышко!
— Хорошо гражданка, вас сейчас опросят и вы все расскажете. Сядьте, попейте воды.
Каллипигов прошел к автомашине с передвижной криминалистической лабораторией.
— Есть чего? — спросил Каллипигов.
— Одна пуля. Прошла на вылет. Инвалидная коляска. Сиденье прострелено пулей точно такого же калибра.
Каллипигов заглянул в автомашину и бросил взгляд на коляску с продранным сиденьем.
— Значит, все сходится? — сказал он.
«Ничего не сходится!» — закричала коляска.
— Так точно, все сходится, — ответили Каллипигову эксперты.
«Ну хоть ты скажи!» — умоляюще обратилась коляска к пуле.
Та захохотала и забормотала что-то бессвязное про царя и шахматы. Потом пуля на секунду затихла, и вдруг сказала совершенно нормальным голосом: «Значит, пуля — дура, штык — молодец?»
«Нет, — застонала коляска. — Почему, дура? Никакая ты не дура. Нормальная пуля. Честная, порядочная. И ты обязательно расскажешь, как все было на самом деле».
