— А к вам гости, — заглянула медсестра.
— Опять? — обрадовалась Люба. — Кто?
— Муж, — игриво качнув головой, доложилась медсестра.
— Чей муж? — удивилась Люба, взглянув на открытку.
— К большому сожалению, не мой, — шутливым тоном сказала медсестра.
— Муж. Неужели президент? — ойкнула Люба, взглянув на подпись в открытке.
— Давно уж в холле скандалит, — призналась медсестра. — Какое, говорит, вы имеет право не пускать, я говорит — муж! Но у нас главврач принципиальный: а хоть, говорит, муж, хоть жена двоюродная, хоть деверь со сватом, у нас порядок для всех один: пока утренние назначения больному не проведены — никаких посещений!
— Так он, что? Так внизу и ждал? — расстроилась Люба. — Нехорошо как.
— Такой уж порядок — режим, — твердо сообщила медсестра. — Так чего, звать?
— Конечно! — заволновалась Люба.
— Вот, в баре нашел, ик! — из смежной комнаты вышел Каллипигов с ножом в руке. — Ну-ка, землячка, окажи услугу по старой памяти. Чего там Зинаида талдычила? Наставить на переносицу икающему человеку…
— Да, конечно, идите сюда, — Люба со вздохом взяла нож и навела на мясистый нос Каллипигова. — И долго нужно так держать?
— А хрен его знает! В смысле, Зинаида знает. Ты, землячка дорогая, кумушка моя милая, нож держи, а я Зинаиде перезвоню.
Дверь в палату взмахнула белым крылом и вошел Николай. Люба посмотрела на него и задрожала нижней губой. По гортани потекли сладкие слезы. Руки, сжимающие нож, судорожно сжались и мелко задрожали.
— Ах ты, сука! — закричал Николай и сбил с ног Каллипигова.
Каллипигов, завалившись на Любу, растерялся буквально на долю секунды. Через мгновение он тренированно извернулся и сжал Николая в замок.
— Что вы делаете? — завопила Люба. — Отпустите!
Николай и Каллипигов попыхтели друг другу в лицо и разжали хватку.
— Это Коля, — сообщила Люба. — А это — мой земляк…
— Рад знакомству, — бросил Каллипигов и заметил, что перестал икать. — Ишь ты, помог нож.
— Коля, откуда ты? — чуть не плача, спросила Люба. — Как ты меня нашел?
— Да уж нашел, — сурово сообщил Николай.
— Ой, Коленька… — залепетала Люба и вдруг встрепенулась, — а ты там главу государства не видел?
— Самого? — уточнил Николай.
— Ага. Медсестра сказала, что он вот-вот подойдет.
— Да ты что? — обрадовался Николай и взял Любу за руку.
— Болит?
— Нет, — беззаботно ответила Люба. — Ничегошеньки не болит.
— Ягодицу освобождаем, — ласково приказала вошедшая в палату процедурная сестра. — На обработочку. Мужчины, покиньте помещение на пару минут.
Каллипигов и Николай послушно вышли в смежную комнату и прикрыли дверь.
— Родственница? — кивнул в сторону палаты Каллипигов.
— Партнер по бизнесу, — пояснил Николай. — Соврал внизу, что муж я ей, вот и пропустили.
— Девчонка — будь здоров! Не гляди, что без ног, да косо повязана. Это ж надо — от президента забеременеть!
— Что? — брови Николая пришли в движение. — Люба… От царя?!
Вообще-то Каллипигов умел хранить государственные тайны и доверял их исключительно проверенному человеку — Зинаиде Петровне, но возбуждение от факта, что через несколько месяцев он, Каллипигов, станет кумом самого объекта, было так велико, что он не сдержался. Одно дело находиться подле президента по долгу службы и совсем другое — быть родней, решать возникающие вопросы по-семейному.
— Но — где? Когда? — не поверил Николай и схватил Каллипигова за рукав пиджака.
— В поездке по стране, — пояснил Каллипигов, высвобождаясь.
Пожалуй, если бы Николаю сообщили, что с первого числа в стране начнут наводить порядок и его, Николая Аджипова, назначат над этим делом старшим, он поразился бы меньше. Внезапно нагнавшие, сбившие с ног мысли раздирали его, словно волки. Так вот откуда Любина загадочная связь с гарантом! Любовница лидера России! Царь, ясное дело, Зефирову как женщину не любил и не любит — зачем ему безногая, когда вокруг него здоровых баб, как местных налогов? Матвиенко, вон, ни на шаг не отходит. Но попробовать уродку захотелось. А может пьяный был, все равно было, кого иметь, хоть этого Каллипигова. Поимел и, как человек порядочный, теперь Любке помогает. Диск, своя фирма, шоу-программа…
— Нет, не может быть, — неуверенно сказал Николай Каллипигову. — Я ж ее сам… Я у нее первый был… Она сама мне призналась, что я первый.
Каллипигов хлопнул Николая по плечу и заржал.
— Ты чего, баб не знаешь? Семерых родила и все девочкой была. Им ведь мужика вокруг пальца обвести — раз плюнуть.
И Каллипигов театрально сплюнул.
Лицо Николая залила обида.
— Но как же после этого людям верить? — с болью произнес он.
— А никак! — посоветовал Каллипигов. — Людям верь. А бабам — ни при каких обстоятельствах!
— Да я так, вообще-то, всегда и делал, — сказал Николай.
— Ну и чего тогда раскис? — по-отечески поддержал Каллипигов Николая. — Плюнь ты, тебе с ней детей не крестить!
— Это верно, — согласился Николай.
— Ты на это дело с другой стороны посмотри, — понизив голос, посоветовал Каллипигов. — Зефирова президенту с тобой изменила! С тобой! За такую девку нужно держаться, такая девка далеко пойдет! Мне, может, тоже неприятно было после всех-то делов, что она мне устроила, на поклон идти. Но — пошел! Обо всем договорился. Перед тобой, между прочим, кум президента стоит.
— В смысле? — уставился Николай на Каллипигова.
— А я с Любовью переговорил, и она согласилась, чтобы мы с моей Зинаидой Петровной ее мальчонке крестными отцом с матерью стали.
— Значит, парень будет? — задумался Николай. — Сын гаранта?
— Вот именно.
— А как определили, что сын?
— Да как-то доктора изловчились, — пожал плечами Каллипигов. — По моче, что ли? Наука-то, сам знаешь, на месте не стоит.
— Сын, значит, — опять пробормотал Николай. — Президента… Слушай, кум, а ведь я того и гляди царевичу-младшему отцом родным стану, папкой!
— Да ты что?! — поразился Каллипигов.
— Любовь-то меня любит.
— Ну, ты даешь! — Каллипигов покрутил пальцами, как бы закручивая невидимый вентиль.
— И даже если чего с гарантом у нее было, замуж она за него все равно не выйдет.
— Ясное дело! У него жена молодая, глаза выцарапает!
— А грех покрыть ей тоже надо.
— Это ты к чему?
