— Ну а если мой брат этого не делал? Если он вообще непричастен к преступлениям?
— Мне, как и полиции, приходится верить, что ассизский автобус взорвали с единственной целью — расправиться с вашим братом. Виновники взрыва считали, что он погиб, но теперь усомнились в этом и ужасно боятся того, что он что-то знает и может рассказать. И потому они приложат все силы, чтобы отыскать его и заставить замолчать.
— Что-то знает… Может что-то рассказать… — И только тут до Гарри дошло. — И вы тоже хотите разыскать его?
— Совершенно верно, — спокойно отозвался Итон.
— Нет, я имею в виду: лично вы. Не посольство. Не ваше руководство. Вы сами. Вы поэтому пришли?
— Мистер Аддисон, мне пятьдесят один год, а я так и не поднялся выше секретаря. Мне отказывали в повышении столько раз, что, если я начну перечислять, вы устанете слушать. И я совершенно не хочу выйти в отставку с того же самого поста секретаря. Следовательно, я должен сделать нечто такое, что никак нельзя будет оставить без внимания. И раскрыть заговор, уходящий в самые глубины ватиканского двора, было бы самое то.
Гарри не верил своим ушам.
— Так вы хотите, чтобы я помог вам?
— Не только мне, мистер Аддисон. Но и самому себе. Тем, что известно вашему брату… Ведь никто, кроме него, не может помочь вам сорваться с крючка. И вы сами знаете это не хуже меня.
Гарри молча смотрел на дипломата.
— Если он жив, то, несомненно, боится за свою жизнь. Откуда ему знать, не фальшивая ли это запись? Единственное, что он может знать наверняка — что вы просите его сдаться. Ну а когда он совсем отчается, ему захочется кому-нибудь открыться. И кто же для этого лучше подойдет, чем родной брат?
— Возможно… Но ведь это все пустые разговоры. Потому что ему неизвестно, где я. А мне — где он. И никому это не известно.
— Неужели вы считаете, что полиция сидит сложа руки? Нет, они продолжают опрашивать всех, кто остался в живых, и тщательно изучать всех погибших. Они пытаются разобраться, действительно ли преступник умудрился сбежать и каким образом ему это удалось.
— Но мне-то что толку от этого?
— Адрианна…
— Что — Адрианна?
— Она великолепный профессионал. И знала о вас все с того момента, как вы сошли с самолета в Риме.
Гарри отвел взгляд. Так вот почему она отыскала его в отеле… Он ведь сразу заподозрил что-то подобное и попытался скрыться от нее. Но она заметила его, вернула и увела к себе. Значит, все, что между ними было, имело лишь одну цель — новый сюжет… Может быть, и не совсем так, но это главное. Да, она профессионал до мозга костей, как и он. И впредь он обязан это учитывать, поскольку именно работа составляет смысл жизни для них обоих. Профессиональная работа, и больше ничего.
— Ну а как по-вашему, с какой еще стати она сразу же после разговора с вами позвонила мне? Потому что она знает, чего хочет, знает, что нужно мне и что́ я в состоянии сделать для вас. И прекрасно понимает, что, если правильно разыграть эту партию, мы все окажемся в большом выигрыше.
— Господи, что за чушь!..
Гарри провел ладонью по волосам, прошелся по комнате и вновь повернулся к собеседнику.
— Похоже, вы уже все продумали. Вот только одну вещь не учли. Даже если нам удастся узнать, где он находится, все равно ни он не сможет прийти ко мне, ни я к нему.
Итон неторопливо отпил из стакана.
— Почему же. Вы можете это сделать не хуже, чем кто-нибудь другой. Нужно лишь новое имя. Паспорт. Водительские права. Если вы будете достаточно осторожны, то сможете все, что захотите.
— И вы сумеете это устроить?
— Да.
Гарри уставился на Итона. Изумленно и не скрывая гнева, поскольку понимал, что им манипулируют.
— На вашем месте, мистер Аддисон, я прыгал бы от радости. Ведь вы уже нашли двух человек, которые хотят вам помочь. И не только хотят, но и могут.
Гарри еще некоторое время разглядывал его.
— Итон, знаете, вы просто поганый сукин сын.
— Нет, мистер Аддисон. Я просто тертый государственный чиновник.
45
23 часа
Гарри лежал на кровати в квартире Итона и без особого успеха пытался уснуть. Дверь он запер, а ручку для верности подпер спинкой стула — на всякий случай. Он лежал и пытался убедить себя в том, что все хорошо. И что Итон прав. До нынешнего вечера он оставался совсем один и был в безвыходном положении. И вдруг у него появились и убежище, и сразу два человека, пытающиеся ему помочь.
Итон ушел, пообещав принести что-нибудь поесть и порекомендовав Гарри потратить это время на мытье и самую тщательную обработку подживающих ран. Но только не бриться. Поскольку отросшая щетина, уже превращающаяся в бороду, изменила его почти до неузнаваемости.
И еще он попросил Гарри подумать, кем он хочет стать. Нужно выбрать что-то такое, о чем он мог бы свободно говорить, если спросят, — например, специальность преподавателя права из колледжа, или, скажем, журналиста, специализирующегося на индустрии развлечений и приехавшего в Италию провести отпуск, или сценариста, или писателя, знакомящегося с наследием античного Рима.
— Я останусь тем, кто я есть, — священником, — сказал Гарри, когда наутро Итон вернулся с пиццей, бутылкой красного вина, хлебом и кофе.
— Но ведь полиция ищет как раз священника-американца.
— Здесь священники на каждом шагу. И думаю, среди них немало американцев.
Итон в первый момент заколебался, но потом кивнул, вышел в спальню и вернулся с двумя рубашками и свитером. Затем он извлек из шкафа 35-миллиметровый фотоаппарат, вложил в него пленку и усадил Гарри перед пустой стеной. Он сделал восемнадцать снимков. На шести Гарри был одет в одну рубашку, на шести — в другую, а еще на шести — в свитер.
После этого Итон ушел, предупредив Гарри, чтобы тот никуда не выходил, и пообещал, что завтра к полудню его навестят либо он сам, либо Адрианна.
Почему?
Почему он решил выдать себя за священника? Неужели это было разумно? Да! Будучи священником, он сможет в любой момент превратиться в мирянина, достаточно будет переодеться. И как он предположил с самого начала, среди священнослужителей здесь, несомненно, полно американцев. Прячься на самых заметных местах, посоветовал ему Геркулес. Держись поближе к тем, кто тебя ищет. Он попробовал, и это сработало. Не один, а много раз. Однажды он даже побывал под самым носом у карабинеров.
С другой стороны, Итон был прав: полиция ищет не кого-нибудь, а Дэнни. А Дэнни священник и американец. Так что священник, говорящий по-итальянски с американским акцентом, автоматически попадает под подозрение. На него будут смотреть, о нем будут думать, невзирая даже на то, что борода делает его неузнаваемым. И еще нельзя забывать об объявленной награде. Сто миллионов лир. Это примерно шестьдесят тысяч долларов. Найдется множество народу, готового попытать счастья и позвонить в полицию, даже понимая, что ошибка может быть чревата жестокими насмешками и оскорблениями.
