Тук-тук.
Тук-тук.
Тук-тук…
28
Париж, аэропорт имени Шарля де Голля.
Все еще пятница, 4 апреля, 12.25
Сжимая в руке билет, Николас Мартен быстро шел вдоль синей линии, тянувшейся по начищенному до блеска полу. Ему надо было добраться от терминала 2F, где приземлился его самолет, до терминала 2С, откуда рейс 2244 «Эр Франс» возьмет курс на московский аэропорт Шереметьево. Время вылета — 12.55. В его распоряжении было всего полчаса. В душе он был очень благодарен этой синей линии на полу. Она значительно облегчала переход, тем более сейчас, когда его мысли были далеко отсюда. Мартен думал о Ребекке.
Коваленко рассказал ему, что она остановилась вместе с баронессой де Вьен в апартаментах на восьмом этаже отеля «Балчуг Кемпински». Весь этот этаж вместе с седьмым были заняты Александром и теми, кто готовил его коронацию. В этой связи люди из ФСО, должно быть, полностью оцепили эти два этажа, если не весь отель. Это означало, что у него нет практически никакой возможности добраться до нее самому. Значит, нужно придумать какой-то способ выманить ее к себе. У него не было ни малейшего представления, как это сделать. Оставалось надеяться, что способ все же найдется. Да и Коваленко в случае чего поможет.
Москва, Кремль. Все еще пятница, 4 апреля, 17.55
Ровно к четырем Мурзин доставил Александра в управление руководителя президентской администрации. Александра провели в офис, предложили кофе и попросили подождать. Ему сказали, что глава администрации находится сейчас на совещании у президента по делу чрезвычайной важности и прибудет сразу же, как только освободится. Прошел час, а ожидание все тянулось. Наконец в пятнадцать минут шестого пришел секретарь и повел Александра по неприметному коридору к частному кабинету Гитинова. Там его ожидал сам президент. Больше никого не было.
— Прошу вас, присаживайтесь, — учтиво пригласил Гитинов Александра в уютную гостиную.
Два стула с похожими на подушки сиденьями стояли напротив камина, в котором весело потрескивал огонь. Помощник принес чай и тут же удалился. Когда дверь за ним закрылась, Александру пришла мысль о том, что, хотя он беседовал с российским президентом множество раз, им еще ни разу не доводилось оставаться друг с другом полностью наедине. И еще подумалось, что Гитинов на деле физически гораздо крепче, чем кажется на первый взгляд. Он обратил внимание, насколько широк ворот рубашки, охватывающий толстую шею президента. У него были мощные руки, а широкая грудь резко сужалась к талии. Широкие брючины словно маскировали выпуклые и мускулистые бедра, какие бывают у борцов или велосипедистов.
Да и сами ухватки Гитинова внушали определенное беспокойство. В Давосе он излучал добро и душевность в обстоятельствах, сложившихся после того, как Мартен канул без следа в горную реку. Тогда это диктовалось политическими соображениями. Здесь, у себя в кабинете, президент держался очень непринужденно, словно совершенно забыв о политике. Он спросил у Александра о планах коронации и свадьбы, о том, где они с царицей намерены провести медовый месяц. Высказал кое-какие предложения, упомянув о своих любимых черноморских курортах.
Его открытая, дружелюбная манера вести разговор, веселые искорки в глазах и теплая улыбка способны были обезоружить любого. Создавалось впечатление, что беседуешь со старым приятелем. Хотелось расслабиться самому и поддерживать беседу в том же непринужденном ключе.
Проблема заключалась в том, что все это было чистой воды притворством. В действительности Гитинов изучал его словно под микроскопом, тщательно анализируя каждое слово и каждый жест, пытаясь заглянуть за фасад и выяснить, соответствует ли форма содержанию или собеседник имеет скрытые амбиции и замыслы, а потому не достоин доверия.
Человеку, достаточно сообразительному, чтобы понять происходящее, подобная ситуация могла показаться пугающей и даже угрожающей. Однако Александр, хотя и понимал, что происходит, не был ни встревожен, ни напуган. Ведь это в нем течет императорская кровь, и это он, а не Гитинов вот-вот будет помазан на царство. Значит, пусть другие боятся и трепещут перед ним, а не наоборот. Вместе с тем он прекрасно сознавал и то, что сейчас не время и не место показывать когти. Поэтому Александр просто сел поудобнее, откинулся на спинку стула и завел вежливый разговор о какой-то ерунде, предоставив Гитинову полную возможность изучать себя с любого ракурса.
Беседа длилась двадцать минут. Они обменялись рукопожатием, и Александр ушел, еще раз выслушав от президента глубокие соболезнования, на сей раз по поводу безвременной кончины батюшки. Гитинов и сам вел себя по-отечески. Когда они прощались, со стороны могло показаться, что заботливый папаша провожает сынка в школу.
Если задуматься, то именно этого всего и следовало ожидать. Гитинов показал, кто в доме хозяин, заставив Александра ждать в приемной. А потом огорошил личной аудиенцией с целью как следует прощупать собеседника. Но не на того напал! Александр улыбнулся про себя, думая о том, как опозорился президент, пожелавший разыграть хитроумную партию. Тоже мне, гроссмейстер… Эта беседа на время отвлекла его ум от Николаса Мартена. Гулкий стук метронома затих.
— Ваше высочество, — напомнил о себе Мурзин, поворачивая руль черной «Волги». Отъехав от Кремля, они втискивались в густой автомобильный поток, ползший в вечерний час пик по набережной, которая широкой полосой шла вдоль Москвы-реки. — Вот копия визы Мартена.
Быстро развернув бумагу, Александр всмотрелся в бородатую физиономию. Лицо было болезненно худощавым, значительная его часть была скрыта густой бородой, а глаза, словно нарочно, несколько скошены в сторону. И все же не могло быть никаких сомнений в том, кому это лицо принадлежало. Мурзин не замедлил подтвердить сделанный вывод:
— Это дубликат его старого паспорта. Родился в Вермонте, США. В качестве нынешнего местожительства указан Манчестерский университет в Англии. Это брат царицы.
По-прежнему держа бумажку в руке, Александр посмотрел в окно. Контуры Москвы стали какими-то размытыми.
— Ваше высочество, — вновь подал голос Мурзин, глядя на него в зеркало заднего вида, — с вами все в порядке?
Ответа не последовало. Но после затянувшейся паузы на него из зеркала посмотрели глаза Александра.
— Царское Село, — проговорил престолонаследник твердым тоном. — Доставьте туда царицу и баронессу. Сегодня же вечером. Скажете им, что меня вызвали на срочное совещание. Учитывая свою возрастающую занятость, а также усиливающийся интерес прессы к моей персоне и персоне царицы, я хочу избавить их от всей этой кутерьмы. Никто не узнает, куда они уехали. Официальная версия будет гласить, что обе отбыли в неизвестном направлении, чтобы немного отдохнуть перед коронацией. И никто ни при каких обстоятельствах не должен узнать о Мартене. В особенности царица.
— А с ним-то что делать?
— О нем я сам позабочусь.
