Кто-то?
Леди Клем, кто же еще!
Призналась она в этом весьма своеобразно: едва заметно подмигнула, когда первые пожарные ворвались в здание. Желая избавить любовника от неприятного разговора с отцом, Клем использовала первое, что попалось под руку, а именно кнопку пожарной сигнализации.
После представления с пожарными она с невинным видом сидела за обеденным столом напротив отца, епископа Манчестерского и лорда-мэра, причем до конца вечера их разговор вертелся вокруг единственной темы: злокозненного террористического акта с ложной тревогой.
Затем они вернулись в квартиру Мартена с окнами на Эруэлл, и Клем стала медленно раздеваться, изображая некое подобие стриптиза, заодно допрашивая о разговоре с ее отцом. После того как Николас подробно пересказал ей их диалог, причем сохранив лексику лорда Престбери, реакция Клем была на удивление спокойной.
— Бедный папа! Палата лордов и все такое, а жизни до сих пор не знает.
Произнеся это, женщина, уже полностью обнаженная, оказалась прямо перед Мартеном, стянула с него всю одежду, и остаток ночи прошел так же, как и всегда, когда они оказывались в одной постели. Иногда Клем кричала так громко, что Николасу казалось, что ее слышат прохожие, идущие по улице четырьмя этажами ниже.
— Трахай меня! Трахай меня! Трахай меня!
Господи святый! И это — профессор университета, дочь кавалера ордена Подвязки, представительница высшего класса, особа титулованная и богатая сверх всякого разумения!
Мартен улыбнулся. Вот ведь как случается в жизни. В свои двадцать семь лет он стал студентом, собирается получить ученую степень в области ландшафтного дизайна и крутит роман с аристократкой.
Произошла в его жизни и еще одна перемена. Внутри его постепенно перестала биться мысль о Реймонде. Что случилось с сочиненными им электронными посланиями, так никто и не узнал. Либо он изначально блефовал, и этих писем никогда не существовало, либо они действительно были отправлены, но не дошли до адресатов и безвозвратно затерялись где-то в Сети. Как бы то ни было, сейчас это уже не имело значения, поскольку послания эти так нигде и не материализовались — по крайней мере, в течение последних восьми месяцев.
Лос-Анджелес и происходившие там события казались далеким сном. Здесь, в Манчестере, небо которого постоянно сочилось холодным дождем, Мартен превратился в человека, который наслаждается каждым днем своей новой жизни, наполненной занятиями в университете, тайными встречами с Клем, покоем и осмысленностью существования.
20
Манчестер, понедельник, 13 января
«…городского паркового хозяйства в современном обществе».
Мартен решил сделать паузу в работе над курсовой и отодвинул клавиатуру компьютера. По его расчетам, объем работы должен был составить 80-100 страниц, а корпеть над ней придется месяца три. Хотя сдавать курсовую предстояло еще только в апреле, Мартен понимал, что ему предстоят колоссальные усилия, ведь за месяц объем написанного не превышал и двух десятков страниц.
Сейчас часы показывали половину третьего дня, в окно спальни назойливо колотил холодный дождик, начавшийся в семь утра, когда Мартен сел за компьютер, и не прекращавшийся до сих пор ни на минуту.
С головой, гудящей от напряжения, он встал из-за стола и, лавируя между кипами книг и документов, громоздившихся на полу, направился на кухню, чтобы сварить кофе.
Пока кофе закипал, Мартен решил перелистать свежий номер «Гардиан». Он не читал статьи, а лишь просматривал заголовки, и вдруг коротенькая заметка привлекла его внимание. Это было сообщение информационного агентства Ассошиэйтед Пресс, озаглавленное: «Новый шеф полиции Лос-Анджелеса», — оказывается, им стал человек со стороны, который тем не менее считался весьма компетентным специалистом.
— Ну-ну, — хмыкнул Мартен, — бог в помощь.
Но в следующее мгновение он поймал себя на мысли, что искренне желает ему успеха. Вероятно, после всего, что случилось, мэр и городской совет пришли к выводу о необходимости перемен. Так или иначе, понадобится очень много времени, чтобы вытравить старые привычки и традиции.
Николас перевернул страницу и уже собрался отложить газету, когда его внимание привлекла еще одна заметка — сообщение агентства Рейтер из Парижа. В нем говорилось, что в городском парке обнаружено тело мужчины среднего возраста без одежды. Несколько выстрелов в лицо, сделанных с близкого расстояния, так обезобразили его лицо, что опознать убитого пока не удалось.
Из Мартена словно выпустили воздух, он почувствовал, как на голове зашевелились волосы. Он вспомнил парк Макартура в Лос-Анджелесе и найденное там тело немецкого студента, жертвы убийств в Чикаго, Сан-Франциско и Мехико.
Реймонд.
Но ведь это невозможно!
Потрясенный до глубины души, Мартен отложил газету в сторону, налил кофе в чашку и вернулся к компьютеру.
Реймонд.
Нет, невозможно. После всего, что произошло, это просто невозможно!
Первой мыслью было позвонить в Париж Дэну Форду и расспросить его о подробностях убийства, но потом он передумал, решив, что незачем снова заниматься мазохизмом. Это всего лишь обычное убийство, и то же самое скажет ему Дэн Форд.
В половине восьмого он закончил работать, надел плащ, взял зонтик и направился к бару «Устрицы Синклера» на площади Шамблз, где заказал рыбу, жареный картофель и пинту эля. В восемь сорок пять Мартен снова сидел за компьютером, а в одиннадцать он выключил свет и лег спать.
23.20
Отсветы фар проезжающих по улице автомобилей выписывали на темных стенах и потолке спальни причудливые узоры, а непрекращающийся стук дождя по крыше и оконным стеклам превращали их в необычную, но успокаивающую светомузыку. У Мартена было ощущение, будто он принял какой-то слабый наркотик. Вот если бы рядом с ним была Клем, которая так некстати отправилась на семинар в Амстердам…
Затем его мысли переместились к Ребекке, живущей в доме Ротфельзов среди любви и комфорта.
23.30
Сон уже стал накатываться темной и теплой волной, как вдруг в его мозгу возник образ Хэллидея. Интересно, как ему служится в дорожной полиции? Джонни… Именно он в последние секунды трагедии, разыгравшейся на товарно-сортировочной станции, спас его и Ребекку, когда Полчак направил на них ствол своего чудовищного дробовика. Хэллидей остановил спятившего Лена единственным способом, который оставался в его распоряжении, — убил.
Образ бывшего коллеги расплывался, уступая место улыбающемуся Дэну Форду — он сидел на диване в своей парижской квартире и ласково гладил округлившийся живот Надин.
Париж.
Он снова вспомнил заметку в «Гардиан». Труп мужчины без одежды, обнаруженный в городском парке. Убит несколькими выстрелами в лицо.
