Каролина Хеннигер была их единственной ниточкой, которая могла бы провести во вражеский лагерь, но они не сумели этим воспользоваться. Когда они вернулись в отель, Реммер еще раз перечитал досье на нее. Ничего подозрительного. Мать-одиночка, одиннадцатилетний сын, в конце семидесятых-восьмидесятых годов жила в Австрии. Летом 1989-го переехала в Берлин. Каролина Хеннигер платила налоги, участвовала в выборах и не имела дел с полицией ни по какому поводу. Реммер был прав: прицепиться было не к чему.
Но что-то она знала! Осборн был в этом совершенно уверен. И его приводила в ярость собственная беспомощность.
Дверь ванной распахнулась.
– Осборн! – рявкнул Маквей. – Хватит. Вылезайте сейчас же!
Через несколько секунд Осборн, голый и озябший, с обмотанным вокруг бедер полотенцем, влетел в комнату Маквея, где все смотрели телевизор. Передавали выпуск последних новостей из Франции – шла прямая трансляция из французского парламента. Ораторы сменяли друг друга, делали какие-то заявления. Перевод шел на немецком языке. Осборн услышал знакомое имя – Франсуа Кристиан.
– Объявили об его отставке? – спросил он.
– Нет. Он мертв, – отрезал Маквей. – Говорят, что покончил с собой.
У Осборна подкосились ноги.
– Иисус Христос…
По одному телефону Реммер говорил с Бад-Годесбергом, по другому – Нобл с Лондоном. Оба пытались узнать подробности. Нобл догадался нажать нужную кнопку и включил английский перевод:
– Тело Франсуа Кристиана сегодня было обнаружено в лесу под Парижем висящим на дереве…
На экране появилась опушка леса, оцепленная полицейским кордоном.
– Известно, что премьер-министр последние дни был в подавленном настроении. Под нажимом других стран Франция вынуждена была пойти на соглашения, которые затрагивали ее экономические интересы. И Кристиан, проголосовавший «против», оказался в правительстве в меньшинстве. Из-за проявленной им стойкости он потерял пост премьер-министра. Из достоверных источников известно, что вчера он подал в отставку, и сообщение об этом должно было появиться утром. Но супруга покойного премьер-министра сообщила, что в последний момент Франсуа Кристиан изменил свое решение и отказался уйти в отставку. На сегодня у него была назначена встреча с лидерами его политической партии… – Диктор сделал паузу, кадр сменился, и он продолжил: – Спущены французские флаги, президент Франции объявил национальный траур.
Осборн услышал, что Маквей что-то спрашивает у него, но не разобрал ни слова. Все его мысли были о Вере. Знает ли она? Если да – кто ей сообщил? А если нет – когда и от кого узнает о случившемся? Мелькнула мысль – как странно, что он, Осборн, так подавлен гибелью ее бывшего любовника. Дело в том, что он любит Веру всем сердцем. Ее боль – это и его боль. Он хотел бы быть сейчас с ней рядом, поддержать ее, разделить с ней ее горе. А что говорил Маквей, Осборна не интересовало.
– Заткнитесь на минуту и выслушайте меня! – завопил он. – Вера Моннере сейчас где-то на ферме, куда я звонил из Лондона. Ее спрятал там Франсуа Кристиан. Наверное, она еще ничего не знает. Я хочу позвонить ей. Вы должны знать, угрожает ли ей опасность?
– Веры Моннере на ферме нет. – Нобл положил телефонную трубку и посмотрел на Осборна.
– Что? – Жестокая боль резанула его грудь. – Как вы можете… – Осборн запнулся. Он задал дурацкий вопрос. С этими людьми он никогда не был на равных. Они во всем превосходили его.
– Только что поступило сообщение из Бад-Годесберга, – сочувственно сказал Маквей. – Да, она находилась на ферме под Нанси, под охраной трех агентов тайной полиции. Все трое убиты. Кроме них, обнаружено тело инспектора парижской полиции Авриль Рокар, утверждают, что она перерезала себе горло. Почему она это сделала и как вообще там оказалась – неизвестно. Но ваша мисс Моннере в машине Авриль Рокар приехала на вокзал Страсбурга и взяла билет на Берлин. Ее не задержали в самолете, значит, Вера Моннере уже здесь.
Лицо Осборна залилось краской.
– А так как вам не удалось ее перехватить, вы, конечно же, вообразили, что она работает на них?.. На группу? Какие у вас доказательства? Выкладывайте! Я должен знать!..
– Осборн, я представляю, что вы сейчас чувствуете. – Маквей старался говорить спокойно и с сочувствием.
– Да катитесь вы к черту!..
– Маквей, – окликнул Реммер коллегу, повернувшись к ним. – Поступило сообщение: около семи утра Авриль Рокар поселилась в отеле «Кемпински».
В номере никого не было. Первым с револьвером в руке вошел Реммер, за ним – Маквей и Нобл и последним – Осборн. Два детектива остались в коридоре.
Реммер обошел гостиную, спальню и ванную комнату. Возвращаясь в гостиную, он столкнулся с Маквеем, проделавшим тот же маршрут.
Нобл, натянув тонкие хирургические резиновые перчатки, начал обыск спальни. Маквей, тоже в перчатках, осматривал вещи в гостиной. Это была богато обставленная комната с великолепным видом на Курфюрстендамм. Полоски бумаги на ковре, мебели, покрывалах свидетельствовали, что после уборки номером практически не пользовались. На кофейном столике около дивана стоял завтрак: стакан апельсинового сока, несколько тостов, до половины наполненная чашка с черным кофе. Рядом лежала газета. Заголовок – броский, яркий, набранный крупным шрифтом: «Самоубийство Франсуа Кристиана».
– Она пила черный?
– Что?.. – Осборн ошарашенно уставился на Маквея. Невероятно – Вера в Берлине! Это звучало еще более неправдоподобно, чем предположение Маквея о ее причастности к делам группы.
– Вера Моннере, – терпеливо повторил Маквей, – пьет черный кофе?
Осборн наморщил лоб.
– Да. Нет. Возможно. Я не уверен…
В спальне зазвонил телефон. Из ванной вышел Реммер, тоже в резиновых перчатках, снял трубку, достал маленький блокнот и сделал в нем какую-то пометку, после чего произнес:
– Danke. – И повесил трубку.
Затем, повернувшись к Маквею, сообщил:
– Кардинал О'Коннел. Шолл ждет твоего звонка. Вот номер. – Он вырвал листок из блокнота и протянул Маквею. – Звони. Может, ордер на арест нам не понадобится.
– Думаю, ты ошибаешься.
Реммер исчез в ванной. Маквей продолжил обследование гостиной. Особенно тщательно он осмотрел диван и ковер под ним – место, где сидел человек с газетой и чашечкой кофе.
Осборн попытался взять себя в руки, нельзя терять хладнокровия и способности рассуждать логически.
– Эта женщина, – сдержанно начал он, – из парижской полиции… В Нанси точно установлена личность погибшей? Может быть, сюда приехала Авриль Рокар, а не Вера Моннере?
Нобл появился в дверях спальни.
– Джентльмены, будьте любезны пройти сюда.
Осборн тупо смотрел, как Нобл открывает дверцы стенного шкафа в спальне. Там висели два повседневных костюма, черное бархатное вечернее платье и накидка из серебристой норки. Нобл закрыл шкаф и перешел к туалетному столику.
