Сидя у окна в детской, Грания с Авророй наблюдали, как такси Александра удаляется от дома, спускаясь вниз со скалы по извилистой дороге. Грания инстинктивно обняла девочку, но та казалась спокойной. Она подняла глаза и сказала:
— Все в порядке. Я не расстроена. Я привыкла, что он оставляет меня, когда ему нужно уехать по делам. А на этот раз все гораздо лучше, потому что ты со мной. — Аврора встала на колени и обняла девушку за шею. — Грания!
—Да?
— Как ты думаешь, мы можем пойти в гостиную, разжечь камин и поджарить в нем маршмеллоу
[1]
, как делали герои в книге Энид Блайтон? Я только что закончила ее читать.
— Думаю, это отличная идея. Только сначала ты часок порешаешь примеры за кухонным столом, а я приготовлю ужин. Согласна? — Грания протянула девочке руку.
Аврора схватила ее и улыбнулась:
— Согласна.
Позже в тот же вечер, укладывая девочку спать, Грания пошла у нее на поводу и читала вслух гораздо дольше, чем предполагалось вначале. Когда Аврора, наконец, уснула, Грания спустилась в гостиную. Встав на колени перед камином, чтобы добавить дров, она прислушалась к тишине в доме, недоумевая, что, черт возьми, побудило ее принять предложение Александра. Грания осознавала, что ее согласие было вызвано шоком, который она пережила, услышав голос Чарли в телефонной трубке той ночью. Но неужели разумно было заточить себя на месяц в этом особняке с девочкой, которую она практически не знала?
Грания хотелось, чтобы Мэтт позвонил ее родителям, и мать сказала бы ему, что она живет в другом месте. Тогда он понял бы, что его поведение не сломило ее, и она уже идет по жизни дальше.
Усилием воли Грания заменила в воображении лицо Мэтта лицом Александра. Ей показалось, или у него было особое выражение в тот момент, когда он приглашал ее на ужин после возвращения? Неужели она сейчас настолько впечатлительна, что несколько ничего не значащих слов, возможно, сказанных из вежливости, никак не выходят у нее из головы? Грания вздохнула, осознав, что, каковы бы ни были мотивы Александра, у нее есть целый месяц, чтобы пытаться разгадать их.
Выключив внизу свет, она поднялась по лестнице в спальню, долго лежала в глубокой ванне на металлических лапах в ванной комнате, примыкающей к ее спальне, а потом натянула пижаму и устроилась на большой удобной кровати. Откинувшись на подушки, Грания наслаждалась простором нового ложа после нескольких недель неудобств на узкой кровати.
Выключая свет, она решила, что завтра начнет делать наброски лица Авроры — нужно почувствовать его форму и понять, какое выражение чаще всего появляется в глазах девочки.
Грания устроилась удобнее и закрыла глаза.
Кэтлин сидела за кухонным столом, сжимая в ладонях чашку с чаем. По звукам, доносившимся из соседней комнаты, она поняла: только что закончились десятичасовые новости. Она знала, что, дослушав прогноз погоды, Джон выключит телевизор, потом свет и выйдет в кухню, чтобы налить для себя на ночь стакан воды.
Кэтлин поднялась и, подойдя к задней двери, открыла ее и посмотрела в левую сторону. В особняке на вершине скалы свет не горел. Грания, должно быть, уже легла. Закрыв дверь, Кэтлин заперла ее на ключ и задвинула засов. Она слегка дрожала, и от мысли о том, где сегодня приходится ночевать ее дочери, ей стало не по себе. Кэтлин вернулась в кухню и увидела Джона, который набирал в стакан воду из-под крана.
— Я иду спать, дорогая. А ты? — Он посмотрел на жену и нежно улыбнулся.
Кэтлин тяжело вздохнула и потерла щеки руками.
— Ох, Джон, я места себе не нахожу.
Муж поставил стакан рядом с раковиной, подошел и обнял ее.
— Что случилось? На тебя это совсем не похоже. Расскажи мне, что тебя волнует.
— Грания... Она в том доме, совершенно одна. Я понимаю, ты скажешь, что это глупо, но... — Она подняла глаза на мужа. — Ты знаешь, какие чувства вызывает у меня та семья и как мы от нее настрадались.
— Да, знаю. — Джон нежно заправил прядь седеющих волос за ухо жены. — Но это было очень давно. Грания и эта девочка принадлежат к другому поколению.
— Мне, наверное, следует ей рассказать? — Кэтлин смотрела на мужа, умоляя его дать ответ.
Джон вздохнул:
— Даже не знаю, хорошая это мысль или нет. Но очевидно, что молчание расстраивает тебя. Если тебе станет легче, тогда следует ей все рассказать. Не думаю, что это как-то повлияет на ее решение. Мы с тобой прекрасно знаем: дети не отвечают за грехи родителей.
Кэтлин прижалась лицом к широкой груди мужа.
— Знаю, Джон, знаю... Но то, как они поступили с нашей семьей... — Она покачала головой. — Они практически уничтожили нас, Джон, не забывай об этом. — Она подняла глаза, в которых светился страх. — И я видела лицо Грании, когда она говорила об отце Авроры. Два поколения пострадали из-за Лайлов, и теперь, похоже, на моих глазах прошлое повторяется.
— Перестань, дорогая. Наша Грания из другого теста, она гораздо сильнее, — попытался успокоить жену Джон. — Ты не хуже меня знаешь, что нашу дочь невозможно заставить сделать что-то, если она этого не хочет.
— А если она решит, что он ей нужен?
— Тогда ты ничего не сможешь сделать. Грания уже не ребенок, она взрослая женщина. Неужели ты боишься самого худшего? Его нет в том доме, а она просто присматривает за девочкой, пока он в отъезде. Ничто не предвещает...
Кэтлин оттолкнула Джона и в отчаянии всплеснула руками:
— Нет, ты ошибаешься! Я видела это выражение ее глаз, и все из-за него! А как же Мэтт? Может, позвонить ему и попросить приехать?.. Она ведь не осознает, что происходит, и ничего не понимает.
— Кэтлин, успокойся, — вздохнул Джон. — Тебе не стоит вмешиваться в дела дочери. Она скрывает что-то о своих отношениях с Мэттом, и нам следует подождать, пока она сама все не расскажет. Возможно, тебе станет лучше, если ты поговоришь с ней о прошлом. Хуже не будет, а Грания поймет, почему ты так переживаешь из-за ее решения присматривать за девочкой.
Кэтлин подняла глаза на мужа:
— Ты так считаешь?
— Да. И тогда она сможет сама все решить. А сейчас я думаю, нам пора спать. Я ее отец и заверяю тебя: я не допущу, чтобы с ней случилось что-то плохое.
Немного успокоившись, Кэтлин слабо улыбнулась мужу:
— Спасибо, дорогой. Я знаю это.
Гранию разбудил громкий стук. Он села и потянулась к выключателю, пытаясь понять, не приснилось ли ей это. Часы на столике у кровати показывали пять минут четвертого. В доме стояла полная тишина, поэтому она выключила свет и снова улеглась в кровать, собираясь спать.
Легкое поскрипывание досок на лестничной площадке недалеко от спальни заставило ее снова сесть. Грания прислушалась и различила звук шагов, а потом скрип двери в коридоре. Выбравшись из кровати, она осторожно открыла дверь и выглянула из спальни. Дверь на другом конце площадки была приоткрыта, и из нее лился слабый свет. Грания направилась туда, у нее под ногами поскрипывали доски. Оказавшись у двери, Грания распахнула ее и увидела спальню, залитую лунным светом, проникавшим в комнату из двух французских окон, за которыми виднелся небольшой балкон с балюстрадой. В комнате было очень холодно, и она поняла, что окна открыты. Грания, встревожившись, направилась к ним. Сердце неистово колотилось в ее груди. Перешагнув порог, она оказалась на балконе.
