Но это было до того, как Мей стал опекать Чаффи Уайлд, освободив тем самым от груза забот, который Фиона несла всю предшествующую жизнь; до того как она поняла, что сестра, конечно же, будет всегда любить ее, но главную опору видит теперь не в ней, а в этом мужчине; наконец, это было до того как Алекс сделал это чертово предложение, – по сути дела, предложив взять на себя заботу о ней, не сказав, однако, любит ее или нет.
Надо признать, она и сама была удивлена, что так испугалась. В конце концов, разве не она мечтала о временах, когда сможет пожить для себя? Как бы ни любила она сестру, ей хотелось, чтобы дни начинались с размышлений о чем-нибудь еще, кроме потребностей Мей.
Но вот такой день пришел. И что? О чем думать, когда в голове пустота?
Неожиданно, будто почувствовав печальные размышления сестры, в дверях появилась Мейрид, такая чистенькая и ухоженная, будто Фиона, как обычно, помогла ей сделать прическу и подобрать одежду. Простое светло-оранжевое платье было ей очень к лицу, как и аккуратный классический пучок.
– Как ты? – приветствовала ее Фиона, удивляясь несвойственному сестре спокойному выражению глаз.
Во взгляде явно было что-то новое. Так легко и уверенно Мей, пожалуй, еще никогда не смотрела на нее. В душе вновь проснулось мучившее ее двойственное чувство. Все хорошо. Но все изменилось, совершенно изменилось. И она даже не знает, каким будет ее место в этой новой жизни.
Вдруг нахмурившись, Мей прошла вперед и потребовала:
– Слушай! Я хочу, чтобы ты села, Фи, на этот мягкий стул. Доктор О’Рорк починил тебя?
– Что ты имеешь в виду? – задала встречный вопрос Фиона, устраиваясь на стуле и внимательно глядя на сестру.
Мейрид села на кровать и, покачав головой, посмотрела на Фиону так, будто она дитя неразумное.
– Послушай, Фи. Я же тебя знаю лучше всех, и ты не можешь меня одурачить. Если бы Чаффи не сказал, что я могу сделать хуже, побеспокоив тебя, то я бы уже давно была здесь. К тому же я поняла, что твои раны не смертельны, иначе все уже носились бы здесь сломя голову.
Логика Мей заставила Фиону улыбнуться:
– Очень хорошо, что тебе все известно. И ты права: со мной все в порядке – несколько стежков на коже, и все. А вот где моя одежда, ты не знаешь?
– В мусорном баке, полагаю, – хихикнула Мейрид. – Кстати, здесь было довольно много разговоров насчет твоих похождений в мундире.
Фиона тоже улыбнулись, хотя сердце испуганно сжалось при воспоминании.
– Но невозможно же бегать по крышам в платье.
– Да и сражаться с противником – тоже, я полагаю, – поддержала шутку Мейрид, теребя пальцами кремовую ленту, украшавшую лиф ее платья. – Мне не понравилось, что ты была одна ночью, Фи. Но когда ты… когда ты… – Она подняла глаза, наполненные настоящей болью. – Я никогда не слышала раньше, чтобы ты издавала такие звуки. Но Чаффи сказал…
Фиона почувствовала, как теплеет сердце, и, растрогавшись, потянулась к сестре, но тут же сама очутилась в ее объятиях.
– Чаффи был прав: ты бы утонула в соленой воде, которая из меня вылилась. Хорошо хоть Алекс оказался таким выносливым, чтобы выдержать это.
Мей помогла сестре встать, явно успокоившись, и спросила:
– Он будет хорошим мужем, правда?
– Чаффи?
– Не глупи. Алекс, конечно.
У Фионы перехватило дыхание.
– Кто?
Мейрид сердито фыркнула.
– Он же сделал тебе предложение. Разве нет? А Чаффи говорил, что сделает.
Чтобы не смотреть в светящиеся радостью и надеждой глаза сестры, Фиона отвернулась к окну, за которым светило, почти не грея, солнце поздней осени.
– Я не вполне уверена… Но даже если он и предложил мне выйти за него, то сделал это исключительно из-за неуместного в данном случае альтруизма.
– Но ты совсем не такая, какой была его жена, – возразила Мей. – Это тоже Чаффи мне сказал.
– Меня тоже нужно спасать, – вздохнула Фиона. – По крайней мере, так думает Алекс. Ты лучше расскажи о себе, Мей. Чаффи собрался сделать из тебя респектабельную даму?
Впервые в жизни она увидела в глазах сестры радость, причиной которой стало не звездное небо или очередная разгаданная головоломка. «Влюблена до потери дыхания», – подумала Фиона, и сердце кольнуло от еще одного доказательства, что теперь не она главная опора в жизни сестры.
– Так у вас что, уже все официально оговорено? – постаралась скрыть тревогу Фиона, но слегка дрогнувший голос выдал противоречивость чувств, которые она испытывала. – Он и математику знает на достаточном для тебя уровне?
Радость в глазах Мейрид сменилась огорчением.
– Понимаешь, кажется, я единственная, кто это понимает.
– Что именно, сладкая?
– Ну, то, что он такой блестящий на самом деле. – Она вновь улыбнулась, но в глазах Фионы увидела уверенность и готовность защищать. – Мне кажется, что он и сам об этом не знает.
– Что ж, тогда это и будет твоей задачей: вселить в него уверенность, что он такой.
Мей сплела пальцы. Ее руки слегка подрагивали от волнения.
– Я даже не знаю, как должна себя чувствовать в такой момент, Фи. Нормально ли, что мне немного страшно?
– Если бы этого не было, – раздался голос от двери, – то я мог бы решить, что ты либо легкомысленная, либо слабоумная.
Мейрид резко развернулась, и на ее лице вновь появилась сияющая улыбка.
– Так вы подслушивали, сэр! Разве не знаете, что я никогда не обсуждаю свои личные дела?
– Вообще-то именно этим ты сейчас и занималась, – осторожно возразила Фиона. – Но я полагаю, что будущему мужу можно простить, если он немного и послушал.
Чаффи сделался красным как рак и в смущении опустил голову. Очки, естественно, соскочили, и Мей тут же сорвалась с места, чтобы их поправить.
– За ней нужен глаз да глаз, знаете ли. Она такая же одержимая, как тот парень… Алебард, – пробормотал молодой человек, обнимая ее за талию.
– Абеляр
[9]
! – хором воскликнули сестры.
Чаффи почесал ухо.
– Написал вашему брату насчет согласия: вроде положено и все такое, – а он ответил, чтобы я спросил у тебя, Фи.
– У меня? – удивленно переспросила Фиона. – Почему у меня?
Чаффи задумался.
– Ну, наверное, потому, что ты старшая сестра.
