Свену-Горану Эриксону
Глава первая
Вино было теплое, бар — полупустой, музыкальный ящик наигрывал старинную песню — что-то там про Купидона. Поговорить бы с поэтом-песенником с глазу на глаз. Кто сказал, что целиться в сердце из лука — хорошо? Разве не ясно, что прямое попадание в таком случае означает если не смерть, то по крайней мере временную нетрудоспособность? И вообще, летящая стрела — это не романтично, думала Джорджина Харви. Вот если бы крылатый мальчуган сыпал на головы своим жертвам розовые лепестки или опаивал их любовным зельем — это да. Но насаждать нежнейшие чувства с помощью оружия!
Наверно, в этом все дело. Любовь вполне может привести к летальному исходу. Ведь если стрела пронзает вам сердце, никто не поручится, что другая такая же стрела непременно угодит в сердце обожаемого существа. И может статься, вас шарахнет так, что и не встанешь, а предмет вашей страсти спокойно продолжит свой путь без единой царапины.
Глотнув вина, Джорджи огляделась по сторонам. Да, несколько мужчин в баре смотрят на нее. Ну и пусть смотрят. Понятно, что они думают: вот, мол, тридцатилетняя дамочка пришла в бар одна, наверняка хочет кого-нибудь подцепить. Что ж ей еще здесь делать? И сколько она ни говори, что у нее здесь назначена деловая встреча, все равно не поверят: будут думать, что она пытается заманить бедное доверчивое мужское существо в брачные сети и приковать навеки, чтобы жизнь медом не казалась.
И почему мужчинам кажется, что женщины только и мечтают испортить им жизнь? Джорджи села на любимого конька, но остановиться было трудно. Почему мужчины думают, что каждая женщина, которой за тридцать, мечтает нацепить обручальное кольцо? И с чего они взяли, что за ними охотятся? Тоже мне, алмазы магараджи. Спору нет, среди них действительно попадаются иногда приличные незанятые экземпляры, но это все равно не дает им права смотреть на нее так, словно она какой-нибудь измученный золотоискатель, решивший застолбить свою территорию.
Учитывая опыт вчерашней ночи, она может смело признаться себе, что никогда не поймет мужской психологии. Ну как тут можно что-нибудь понять, когда они ведут себя так по-идиотски? Джорджи по второму разу стала прокручивать в голове вчерашний эпизод — в первый раз она вспомнила об этом утром, лежа в постели. Вот она сидит на диванчике рядом с Адамом, говорит что-то умное о политике — и что же? Он, этот мужчина, с которым она встречалась уже раза три-четыре, с виду разумный тридцативосьмилетний парниша с приличной внешностью, идет, включает видео и снова садится рядом с ней.
— Хватит о политике, — говорит он. — Надоело. Это поможет нам расслабиться.
«Это», как выяснилось, был порнофильм. Джорджи аж задохнулась от возмущения. Голые женщины с какими-то рогатыми шапками на головах, как у викингов, что ли, катались по снегу и завывали. Завоешь тут, посочувствовала она, когда тебя на снег голым задом… Это была ее первая мысль. А вторая была такая (к этому времени на экране появился еще и голый мужчина в еще более нелепой рогатой шапке): а собаки так делают? Стали бы собаки платить деньги, чтобы посмотреть, как спариваются другие собаки? Она спросила об этом Адама. Он посмотрел на нее так, будто она хочет знать, давно ли он спустился с луны или что-нибудь в этом роде.
— Смотри, не отвлекайся, дальше круче будет, — сказал он вместо ответа.
— Нет, ты все-таки ответь. Собаки станут платить деньги, чтобы подглядывать за другими собаками? А кошки? Почему же люди так делают?
Адам не ответил.
Джорджи не унималась:
— Я где-то читала, что есть такие породы животных, которые, когда едят, прячутся, а любовью занимаются в открытую. И мне интересно, как ты думаешь, эти животные станут платить другим животным за то, чтобы поглядеть, как те едят? Будут от этого возбуждаться? Платишь полтинник — и вот тебе полнометражный обед, и первое, и второе, и третье. А хочешь — отмотай назад и посмотри еще раз, как они бутерброд кусают!
— Ты чего, Джорджи?
— А они чего? — Она ткнула в телевизор.
На снегу неожиданно появились лошади. Но Джорджи не желала знать, что будет дальше.
— Я ухожу, Адам. Эти игрушки не для меня.
— Как хочешь, — он пожал плечами, не отрывая глаз от экрана. — Ты все-таки очень зажатая женщина, знаешь? Совершенно замороженная.
Не дав себе труда проартикулировать вещи очевидные — что скорее уж заморожены те, кто скачет голышом по снежной целине, — она подхватила пальто и сумку и ушла.
И нечего, говорила она себе, глядя на стакан с вином. И нечего теперь спрашивать, что у Адама с головой, если он поставил эту кассету, или что у тебя с головой, если ты приняла его поначалу за нормального. Не ищи рациональных объяснений и вообще брось это дело, не связывайся больше с ними.
А что? Это выход. Она уже и раньше об этом подумывала — отказаться от мужчин вообще или хотя бы от надежды на то, что ей удастся с кем-то из них ужиться. Но всегда ее что-то останавливало, и этим «что-то» был ее внутренний голос, зацикленный на успехе.
Джорджина Харви возглавляла агентство по подбору элитного персонала в финансовой сфере — таких агентов еще называют «охотники за головами», потому что они переманивают сотрудников из одних фирм, чтобы выгодно перепродать в другие. С работой все было нормально. Но что касается личных контактов, то с этим ну никак не получалось. Нет, у нее были нормальные отношения со сводной сестрой Джессикой, но это же не спутник жизни… Если ты долго живешь одна — или даже недолго живешь одна, — люди могут подумать, что с тобой что-то не так. А вскоре ты и сама начинаешь задумываться: а вдруг они правы и что-то с тобой и впрямь не так? Джорджи знала об этом не понаслышке — она уже не раз задумывалась.
Может, она отпугивает мужчин, потому по натуре волевой и независимый человек? Мужчины боятся самоуверенных дам. Может, дело в этом? Но они ведь боятся и слабых женщин. Несколько раз она позволяла себе поддаться порыву страсти и проявить слабость, и что же? Мужчины испарялись мгновенно, еще быстрее, чем появлялись. А если она сохраняла стойкость духа, это возмущало их до глубины души. Третьей линии поведения ей нащупать не удалось, а обе вышеперечисленные заводят в тупик.
Может, дело не в характере, а во внешности? Но честно говоря, это вряд ли. Конечно, до Джессики ей еще худеть и худеть — ту хоть сейчас на глянцевую обложку, а про себя она такого пока что сказать не может. Но ее каштановые локоны, по-школьному разделенные прямым пробором и красиво обрамляющие чистый лоб, никоим образом не напоминают воронье гнездо. Правда, глаза довольно близко посажены, зато губы — полные и хорошо очерченные, к тому же весьма правильный нос. Да, у нее широкая кость, но толстушкой ее не назовешь. Ее часто спрашивают, не течет ли в ее жилах славянская кровь, и ей всегда приятно это слышать: так романтичней и загадочней.
