Адриан отлично понимал, кому обязан своим избранием и постепенно, уверенно, серьезно проводил политику, выгодную Алексею Алексеевичу. Повышал уровень грамотности, поговаривал об открытии при монастырях школ… Софья против не была.
Вот в своем времени ей дико не нравились монастырские школы, но кто учителя? Такие же чинуши от церкви? Пфе! Им не то, что ребенка, им таксу на ответственную передержку не доверишь!
Но здесь‑то, где сильна вера! Истинная, искренняя, где любой человек даже не верит — верует всей душой? Может, пусть так оно и остается?
А веру надо воспитывать. Чтобы любой, кто полезет, тут же получал отпор. Извините, но в чужой храм со своими молитвами не ходят. С другой стороны, надо и веру отделять от фанатизма. И раскол постепенно сглаживать. Каторжный труд, как бы не на несколько десятков поколений. Ахнули одним махом, расхлебывай теперь! И Адриан это понимал. И действовал соответственно.
— Что царь — он своим людям отец и все его дела от Бога.
— Это хорошо, это правильно. Так что там с Китаем?
Софья усмехнулась.
— А что с ним может быть?
— Кто там чего не поделил? И что там за провинции Ху… тьфу! Так вот и осквернишься…
— Переживешь.
— Так вот, маньчжуры сейчас активно доедают остатки империи Мин. И реально от нее остались три осколочка. Гэн Цзиньчжун в Фуцзянь, Шан Кэси в Гуандуне и У Саньгуй в Юньнане. У Саньгуй уже воюет, к нему присоединился Гэн. У него войско примерно тысяч сто пятьдесят…
— Сколько!?
— Столько, Алешенька. Столько. Но он воюет на два фронта. С маньчжурами — и с Чжэн Цзином.
— И может проиграть?
— Еще как.
— А ты что предлагаешь?
Софья усмехнулась.
— Шан Кэси стар. Его сын мог бы вступить в войну, но отец удерживает. А зря… С другой стороны, старикам свойственна осторожность, но если мы пообещаем свою поддержку и помощь… на Урале льются неплохие пушки, например, опять же, взрывчатка…
— Поделимся секретом?
— Нет. Изделиями. Может быть, он и вступит в войну. И это увеличит шансы Гэна.
— А еще?
— Умничка. Посольство поедет к Чжэн Цзину. Сейчас он одинок, а мы ему пообещаем многое. Торговлю, помощь… они же пиратством живут!
— И?
— Пусть пиратствуют где надо и с нашей помощью.
Софья смотрела лукаво. Алексей не выдержал и поцеловал ее в кончик носа.
— Сестренка, я тебя обожаю. Ты просто лиса.
— Стараемся. Все для тебя, братик. Надобно еще с Ваней поговорить, чтобы все просчитал, все ж таки много денег потребуется.
— Ну, ты ведь начала с Европой торговать?
Софья довольно улыбнулась.
— Алешенька, пусть от них хоть какая польза будет. Считаем?
— Считаем!
Михайло Корибут, с легкой руки Марфы, да и Яна Собесского, создал ее товарам режим наибольшего благоприятствования. Теперь возить товары через Польшу русские купцы могли почти невозбранно. А если кто из панов пытался срубить деньгу поборами…
Попытка не пытка, правда, товарищ Собесский?
Сначала пошли караваны государственные. Но потом купцы, почесав затылки, поняли, что безопасность их обеспечат, а торговать с Европой можно — и выгодно. И принялись присоединяться. Но сливки Софья снять успела.
Причем, она сделала ставку на элиту.
Собственно, в любом времени ценно было что? Что‑то недоступное другим, дорогое, качественное… Что мы можем дать?
А вот то!
Красная и белая рыба. Икра. И пушнина.
Причем продавать требовалось не тупо меха, а изделия из последних, так дороже будет.
А на икру и рыбу Софья изначально вздула цены так, что даже ее совесть чуть пискнула. Ненадолго. Попищит — и перестанет.
Причем на вооружение был взят принцип 'Apple'. Нечего уговаривать человека, что ему нужна твоя продукция. Гораздо лучше сделать вид — мол, ты что — дурак? Тебе такое предложили, а ты всякую гадость покупаешь?
Не, ну если дурак — твои трудности.
Дураком быть никому не хотелось. Тем более, что продукты были вкусны, правильно готовились и хранились, а еще… тс — с-с!
Говорят, что красная икра очищает кровь в венах, а черная увеличивает мужскую силу!
И золото потихоньку потекло.
Торговля резко оживилась. К чему продавать перекупщикам, когда можно и самим отвезти? А потом вернуться с товаром, распродать его, закупить поболее своего — и опять отвезти…
Оживилось производство.
Пока на такое решались только самые смелые, но видя полученные прибыли…
Да и поляки не обделяли себя. Хоть и не давали им драть пошлины с проходящих по их землям, но зато предлагали — построй корчму? Приют? И бери деньгу!
Тебе прибыток, казне доход… нет денег на 'построить'? Казна поможет, а как с ней расплатишься, так и тебе в карман золотишко закапает!
Как правило, все соглашались.
Недовольны были паны, по землям которых не проходили торговые пути, но тех быстро успокоил Ян Собесский.
Пока не проходят?
Так сами торговать начните! Между прочим, когда караваны пойдут регулярно, много всего потребуется. Хотя бы продукты!
Увы… кое — кого пришлось учить очень жестко.
А что делать?
Софья озаботилась безопасностью от разбойников у себя, Михайла у себя — и купцы вздохнули спокойнее. Тем более, что оба государя, не сговариваясь, отправляли татей на работу. У Михайлы была прорва дел на границе — там один Каменец можно было еще лет десять восстанавливать, а с дармовой разбойничьей силушкой оно куда как ловчее выходило. Хоть на зарплате сэкономить.
Правда, те, кто разводил татей, так легко не отделались. И после того, как на дубу повисло целых два пана, пусть и из незначительных, но все же, сейм поднял визг.
Ага, как же!
Визжать они могли до войны. Тогда да, за ними была сила. И Михайла еще не заматерел, и с Яном у него разногласия были. Зато сейчас?
Король — победитель, люди готовы его чуть ли не на руках носить, а если в Каменце али окрестностях заикнешься, что государь плох, можно и в морду получить. Для них‑то Михайла — спаситель! Под турками никому быть не хотелось!
Да и Ян Собесский!
Раньше у него жена была, которой на трон хотелось. А сейчас что?
Привез себе какую‑то девку с Руси, она вокруг него змеей обвилась, шипит, нашептывает… стерва! Но это и вообще лучше вслух не произносить. Четверо панов жизнью поплатились, остальные быстро змеиные языки прикусили, да и жен замолчать заставили. Поняли, что есть темы, коих лучше не трогать.
