И вообще — хорош полководец, у которого жена, ну… это самое… вы же знаете, что французский король у нас берет исключительно натурой, хе — хе, с прекрасных дам…
Счастлив был Ванечка.
Пока Алексей писал письма, он сидел на подсчете трофеев — и между прочим, первым добрался до султанского шатра, безжалостно сгребая в свои цепкие руки все драгоценное.
Ну и конечно, все письма.
А то ж!
Так что деньги, которые Алексей выплатил татарам, окупились, как бы не втрое. С одной одежды султана содрали столько драгоценностей, что можно было горстями мерить.
Еще в виде бонуса Ванечке достались три любимые жены султана — и парень, злобно ухмыляясь, отправил их в крепость, в покои Собесского.
Уж что там произошло — история умалчивает. Но достоверно известно, что с воплями 'насилуют!!!' никто из покоев не вылетал.
А то ж!
Тем более Ванечка впрямую сказал девушкам, что себе их этот полководец вряд ли оставит, но вот ежели они все сделают, как он попросит — он лично их судьбы устроит.
Жены (все как на подбор, молодые и красивые, не старше семнадцати лет) подумали — и радостно согласились. Султан‑то сбежал, надо судьбу устраивать…
Ванечка же подумал, что Софья будет ему очень благодарна за еще троих наставниц для ее девочек. Ну и за книги. И за дипломатическую переписку…
Драгоценности?
Смеетесь вы, что ли? Везти такую ерунду такой девушке!
* * *
Девушка была в этот момент то ли раздосадована, то ли зла, то ли…
На столе перед ней лежал стих, выполненный ради разнообразия, в классической европейской манере, где некая очаровательная мудрая дева сравнивалась стройностью стана с кипарисом, очарованием с Афродитой, обаянием с Дианой — охотницей…
Когда Софье передала это служанка — девушка слегка удивилась.
Потом, прочитав, пожала плечами. Это — ей?
Лучше б чего интересного принесли. Вот, последнюю комедию Мольера, например. Восхитительное чтиво… кстати, пока драматурга не начали травить, но ежели что — надо намекнуть. Пусть приезжает творить шедевры на Русь. Тут хоть и медведи, да не идиоты… И профессии критика тут пока нет… тоже пометить. Надо сделать так, чтобы критиком имел право быть тот человек, чьи произведения пользуются успехом. А то как в анекдоте.
Петь умеешь? Танцевать? Играть на пианино? Везде нет? В критики пойдешь!
Интереснее было, кто автор сего спича.
Но и эту загадку Софья разгадала достаточно быстро.
Поскольку на следующий день появился второй стих.
Там царевну сравнивали уже с музой, вдохновляющей автора на творчество. Ну и согласно товарищу Яшке — артиллеристу. Ваши трехдюймовые глазки, прицел пятнадцать, батарея сто двадцать, бац — бац — и мимо!
Софья фыркнула и отдала второй свиток девочкам. Пусть отскребут и пользуются, а чего пергаментом разматываться, чай — не дешевка…
А кто?
А товарищ Голицын. Софья только головой покачала. У нее и так было желание при виде Василия Голицына засвистеть: 'не падайте духом, поручик Голицын…'. А он еще и стихами вздумал разбрасываться…
И что с ним делать?
Был вариант — настучать отцу. Тогда Васечку сразу за ушко да на солнышко.
Был второй вариант — настучать казакам. Тогда отцу даже вывешивать нечего будет. Личная казачья охрана молодого царевича к поползновениям в сторону его сестры относилась чрезвычайно негативно. А уж когда стало известно, что Стенька Разин в сторону царевны Татьяны поглядывает, да и та, не так, чтобы очень против…
В каком‑то смысле царская семья — та ее часть, в которой главным был Алексей Алексеевич — стала для казачьей охраны… родными? Своими?
Пожалуй, второе вернее.
Одним словом — Василия Голицына ждало неоднократное падение на казачьи кулаки.
Софья, как обычно, выбрала третий вариант. А что?
Неглуп, науки превзошел, опять же, коли от лишних соблазнов избавить — девочкам будет на ком навыки отрабатывать. Да и поведение в европах преподавать своим людям надобно. А то вдруг да засыплются? В планах Софьи уже был личный шпионский корпус, а для таких дел европейские нравы знать надобно. А то начнет так дама на разведчике блох искать, да не найдет. Ну точно — не европеец! Или вдруг он помыться вздумает! Или отдельный сортир устроит, вместо того, чтобы содержимое ночного горшка на улицы выливать!
Мало ли на чем засыпаться можно! Тут тонкостей много!
И на третий день, осторожно кладя на порог девичьей светелки перевязанный розовой лентой свиток, Василий вдруг ощутил между лопатками неприятный холодок.
Такой бывает, если прокалывая одежду, острие сабли прикасается к коже человека.
— Медленно выпрямись. Ты почто царевне подметные письма подкладываешь, тать ночной?
Василий тут же проникся благочинием.
— Я… э…
— Грамотку подобрал и пошел, да не оборачиваясь.
— Да вы… я князь!!!
— А будешь — труп.
Прозвучало так убедительно, что Василий замер. И пошел.
Ну не случалось таких моментов в жизни боярина ранее. Не случалось.
Европы разные — были, беседы с умными, образованными людьми — также были. А вот такого, чтобы боярина убить угрожали — не было. Ну, дуэли, так это ж иное, это дело благородное… а тут…
А непонятное — пугает.
Так что Васька Голицын честь честью дошел до покоев царевича и был препровожден в кабинет, где за столом, заваленным бумагами, сидела царевна Софья. И смотрела оч — чень недобрыми глазами.
— Здрав буди, боярин.
— Государыня…
Поклон вышел более чем учтивым. И с мыслями Василий начал собираться, видя, что сразу не убьют. Но Софья перешла в атаку первой.
— Объяснений жду, что значат сии труды. И это также…
Мужчина сглотнул видя, как его грамотку царевне подают на кончике кинжала, а та спокойно распарывает ленточку и пробегает глазами по изящно выписанным строчкам.
— Так… твои глаза, твои достоинства… твое дыхание, бог Эол доносит до меня… Поручик, да вы знаток мифологии?
Что такое поручик — Василий не знал, но кивнул. Знаток ведь….
— Ну и для чего вам потребовалось сие творчество?
Василий оказался в дурацком положении. Как‑то не шли на ум слова под злыми казачьими взглядами. Но опыт не пропьешь, разговорился.
— Царевна, вы, как белый сияющий цветок в полумраке терема…
Славословия Софья слушать не захотела, время поджимало. А потому кивнула казаку — и Голицыну слегка двинули по почкам.
