На симбионтов пришлось предъявить ветсправку и поочередно открыть контейнеры (Полина так и сяк прыгала за спинами таможенников, но почти ничего не рассмотрела), в трюме ничего существенного не прибавилось, разве что туда прошмыгнула Котька, которая попыталась изловить скорессу и отвалилась только на середине стенки, заверив таможенный «штамп» длинными царапинами от когтей (увы, не рассасывающимися).
Станислав приготовился снова утешать леразийцев, но, как оказалось, рано.
— Ага!!! — просияли те встопорщенными чешуйками. — Процыкулыр!
Оба таможенника воззрились на Полину с немым восхищением: добрый гуманоид пообещал привезти им контрабанду — и сдержал слово!
— Какие-то проблемы? — забеспокоился капитан.
— К нашему величайшему сожалению, вывоз с планеты неразделанных пропыкулыров недопустим, — торжественно сообщил таможенник.
— Это же всего одна штучка, для личного использования! — возмутилась Полина и, покосившись на ехидно перешептывающихся Дэна с Тедом (пилот уже тоже успел огрести по рукам за покушение на святыню), мстительно добавила: — Исключительно личного!
— Но перед вывозом с планеты вы должны были снять с него кожуру и нарезать ломтиками, — непреклонно возразил леразиец.
Полина припомнила, что в новобобруйском супермаркете процыкулыр продавался в упаковках по пятьдесят — сто грамм, но девушка думала, что это из-за заоблачной цены, а не дурацких таможенных правил.
— Почему?
— Отдай им эту дрянь, и полетели отсюда! — прошипел Станислав, теряя терпение.
— Ни за что! — уперлась зоолог. — Раз такое дело, лучше я его сейчас прямо при них съем!
Напарники приготовились наслаждаться зрелищем давящейся, а потом и лопающейся Полины, однако таможенник забраковал оба варианта:
— Поздно, мы его уже нашли и не можем у вас отобрать, это неприлично! Вы же честно его купили, подняв экономику нашей прекрасной планеты.
— А если мы его вам подарим? — попытался выкрутиться капитан.
Леразиец алчно потрепетал языком, но сокрушенно сообщил, что они не настолько близко знакомы, чтобы он мог принять столь символичный дар.
— Ладно, тогда какой штраф нам за него полагается?
Станислав метнул на потупившуюся девушку гневный взгляд, информирующий, из чьей зарплаты будут вычтены эти расходы.
— Никакой, — успокоил его таможенник и тут же расстроил еще больше: — Просто вы должны отвезти его обратно и сдать начальнику космопорта, а потом прослушать наставление и подписать раскаяние.
— «Просто»?! — охнул капитан. — Возвращаться из-за одного-единственного фрукта?!
— Да, а потом снова проходить таможню, — сокрушенно подтвердил леразиец.
— Без очереди, надеюсь?!
Таможенник замялся, бледно запятнистел и уклончиво сказал:
— Таковы правила. Увы, даже наша горячая благодарность не в силах их изменить.
— Что тут у вас за консилиум? — К столпившейся в пультогостиной компании присоединился бодрый, хоть и временами еще икающий Вениамин. Рядом любопытно и не совсем трезво озирался доктор Луг, которому пообещали показать медотсек и подарить в качестве сувениров пачку одноразовых шприцев. — Быстро вы управились, я вас раньше полуночи не ждал!
— Не переживай, раньше и не дождешься, — мрачно заверил его капитан.
— А что случилось?
Станислав сердито кивнул на Полину и ее несостоявшуюся трапезу:
— Вот, полюбуйся на эту контрабандистку!
Как ни странно, дополнительных объяснений не понадобилось.
— Ясно. — Вениамин вытащил из кармана пачку медицинских бланков и принялся быстро-быстро писать на верхнем, а в заключение содрал защитный квадратик с поля для отпечатков и заверил справку. — Держите.
Таможенник принял листок, посмотрел на него, потом на доктора Луга. Тот не без труда сфокусировался на профессионально корявом почерке коллеги и гортанно заквакал, видимо переводя с интерлингвы на леразийский, а заодно с медицинского на понятный.
Теперь таможенник уставился на Полину, да так пристально, что та смутилась и вжалась спиной в колонну.
— Что ж, это меняет дело, — наконец решил леразиец. — Вы можете забрать процыкулыр, и, надеюсь, эта жертва будет ненапрасной.
Изнывающей от любопытства команде пришлось дожидаться, когда капитан с доктором выпроводят из корабля скорбящих таможенников и абсолютно счастливого (и все еще слегка пошатывающегося) доктора Луга, помимо шприцев сжимающего в лапках несколько упаковок шипучих таблеток аскорбиновой кислоты и чем-то очаровавшую его розовую баночку для анализов.
— Вениамин Игнатьевич, а что вы там написали?!
Доктор сперва хитро усмехался и поигрывал бровями, делая вид, что это врачебная тайна, но потом все-таки сжалился:
— Принимать натощак по одной штуке три раза в день, три-пять дней.
Полина озадаченно уставилась на лежащую посреди стола глыбу:
— Э-э-э…
— Я имел в виду семена, — пояснил Вениамин. — В одном плоде их десять — пятнадцать штук.
— А-а-а, так они боятся, что я выращу собственный процыкулыровый сад? — сообразила Полина.
— Эх ты, биолог! — добродушно пожурил девушку доктор. — Процыкулыр — эндемик с крайне низкой всхожестью и нежными ростками, чудом сохранившийся со времен здешнего мезозоя. Разумеется, его можно клонировать и даже генномодифицировать, сделав более живучим, но леразийцы безумно гордятся уникальностью своих деревьев и разводят их только естественным путем — по всему городу расставлены специальные плевательницы для сбора семян, неужели не заметила?
— Я зоолог, — смущенно проворчала Полина. — В растениях я не очень разбираюсь… А вы откуда все это знаете?
— От доктора Луга. Он меня угощал этой штукой и заодно целую лекцию прочел, какой это древний и уважаемый фрукт — леразийцы даже просят прощения, когда его разрезают! Если разрешить вывоз цельных процыкулыров, то их семена будут выброшены в мусорку или пойдут на сувениры, а это недопустимо.
— Ага, а убивать и поедать некондиционных детенышей и перерабатывать своих покойников на консервы и удобрения — допустимо?!
— Вот именно, леразийцы — очень практичная раса! Поэтому использовать семена в медицинских целях можно, а дать им бесцельно пропасть — нет.
— Так что придется тебе честно их съесть, мы проследим! — с ухмылкой пообещал Теодор, щелкнув по боку плода. Звонкого гула, как у арбуза, не вышло, но Полина все равно ревниво подгребла его к себе, защищая от дальнейших посягательств.
— А что вы в графе «диагноз» написали? — спохватилась она.
— Острое зоопсихическое расстройство, — скорбно, как сообщая приговор неизлечимому больному, признался Вениамин. — Крайне тяжелое, но, к счастью, редко встречающееся заболевание.
