Из-за вертолёта выступила ещё одна фигура и торопливо направилась к ней. Рейчел бросилась к этому человеку и повисла у него на шее, вцепившись в него, как утопающий цепляется за спасательный круг. Над их головами стрекотали лопасти вертолёта.
— Дядя Вигор.:.
По её щекам катились горячие слезы, растапливая лёд, успевший скопиться на сердце за последний час. Вигор немного отстранился:
— Ты опоздала, детка.
— Меня тут слегка отвлекли…
— Да, я слышал. Генерал Ренде сообщил мне о том, что на тебя напали.
Рейчел обернулась, чтобы ещё раз взглянуть на горящую башню. От волос дяди пахло дымом, его брови были обожжены.
— Похоже, напали не на одну только меня. Слава Всевышнему, что с тобой все в порядке!
Лицо Вигора потемнело и напряглось.
— К сожалению, не всем так повезло, — с горечью в голосе проговорил он. — Джейкоб погиб. Его тело защитило меня от взрыва. Он спас мою жизнь. — В его голосе звучала неподдельная мука. — Пойдём. Нам пора.
Вигор повёл племянницу к вертолёту.
Когда они оказались рядом с кардиналом Сперой, тот склонил голову и, обращаясь к Вигору Вероне, произнёс загадочную фразу:
— Их нужно остановить.
Рейчел следом за дядей забралась в кабину вертолёта. Они пристегнулись ремнями безопасности. Герметичная дверь закрылась, и шум двигателей словно отрезало ножом. Полозья геликоптера оторвались от бетона, и машина плавно взмыла ввысь.
Дядя Вигор сидел напротив Рейчел, опустив голову и закрыв глаза. Его губы шевелились, вторя безмолвной молитве, которую он творил в своей душе. Молитве за упокой души Джейкоба и… наверное, за здравие его самого и его племянницы.
Наконец Вигор открыл глаза и словно вернулся к жизни. Вертолёт уже пересёк серебристую полоску Тибра и удалялся все дальше от Святого города.
— Те люди, которые напали на меня… — начала Рейчел. — На их машинах были номера Ватикана.
Ей показалось, что дядя Вигор ничуть не удивился.
— Да, Ватикан имеет шпионов не только во всем внешнем мире, но и внутри себя самого.
— Кто же…
С раздражённым рычанием Вигор махнул рукой, приказывая племяннице замолчать, а затем выпрямился в кресле, достал из внутреннего кармана пиджака пачку каких-то бумаг и передал их Рейчел.
— Это рисунок, сделанный художником со слов единственного выжившего в Кёльнском соборе человека. Он увидел этот символ на одежде главаря тех, кто напал на собор.
Рейчел развернула лист бумаги. На нем с удивительной точностью был изображён красный дракон, свернувшийся кольцами и захлестнувший шею собственным хвостом.
Рассмотрев рисунок, Рейчел положила лист на колени и подняла глаза на дядю.
— Этот древний символ, — пояснил тот, — берет своё начало аж в четырнадцатом веке.
— Символ чего?
— Символ ордена дракона.
Рейчел недоуменно тряхнула головой. Название не говорило ей ровным счётом ничего.
— Это средневековый культ алхимиков, возникший в результате раскола ранней церкви, ересь, ставшая свидетелем возвышения пап и антипап.
Рейчел была знакома с историей правления ватиканских антипап — понтификов, которые занимали пост главы католической церкви, но избрание которых впоследствии было объявлено неканоническим. Причины тому могли быть самые разные, но чаще всего это происходило вследствие узурпации власти той или иной группировкой церковников, поддерживаемой королём или императором, и изгнания легитимно избранного Папы. С III по XV век сорок антипап восходили на Святой престол, однако наиболее бурным историческим периодом стал XIV век, когда законное папство было изгнано из Рима и нашло прибежище во Франции. На протяжении семи десятилетий резиденцией законных пап являлся Авиньон на юге Франции, а тем временем в Риме процветала феодальная анархия, в ходе которой на престол святого Петра периодически претендовали антипапы.
— Но что общего может иметь столь древний культ с сегодняшним днём? — спросила Рейчел.
— Орден дракона существует и сегодня. Он официально признан Европейским союзом — наравне с мальтийским орденом, который, между прочим, даже имеет статус наблюдателя в Организации Объединённых Наций. На протяжении веков орден дракона оставался в тени, но его связывали и с орденом тамплиеров, и орденом розенкрейцеров, и с другими тайными обществами. Орден дракона открыто признает, что в числе его членов находятся представители католической церкви. Они есть даже здесь, в Ватикане.
— Здесь?
В голосе Рейчел слышался неприкрытый испуг. Она сама и её дядя превратились в мишени для убийц, руку которых направлял кто-то из Ватикана.
— Несколько лет назад, — продолжал свой рассказ дядя Вигор, — разразился колоссальный скандал. Бывший иезуитский священник, отец Малахия Мартин, написал о существовании тайной церкви внутри церкви. Это был учёный, говоривший на семнадцати языках, автор многих научных трудов и к тому же близкий соратник Папы Иоанна Двадцать третьего. Он работал здесь, в Ватикане, на протяжении двадцати лет. Свою последнюю книгу он написал незадолго до смерти, и в ней рассказывалось о культе, учреждённом в недрах Ватикана алхимиками, проводившими свои церемонии в глубочайшей тайне.
В животе у Рейчел засосало, но это отвратительное чувство никак не было связано с тем, что вертолёт заложил крутой вираж, взяв курс в направлении аэропорта Фьюмичино.
— Тайная церковь внутри церкви… Значит, именно эти люди могли быть вовлечены в побоище, устроенное в Кёльнском соборе! Но кто они? И какова их цель?
— Ты хочешь спросить, зачем им понадобилось красть мощи волхвов? Понятия не имею!
Рейчел погрузилась в глубокие раздумья. Опыт говорил ей: если хочешь поймать преступника, сначала собери о нем как можно больше информации. Выяснить мотив преступления гораздо важнее и полезнее, чем получить фотографию преступника.
— Что ещё ты знаешь об ордене дракона?
— Не так много, хотя это может показаться странным, учитывая то, что он существует уже много веков. В восьмом веке император Карл Великий завоевал Европу именем Святого престола, растоптав языческие религии и навязав покорённым народам католическую веру.
Рейчел кивнула. Ей было прекрасно известно о варварской тактике Карла Великого.
— Однако времена меняются, — продолжал дядя Вигор. — То, что вчера было не модным, входит в моду вновь. К двенадцатому веку начался процесс возрождения гностицизма, мистического знания, причём у его истоков стояли те же императоры, которые раньше уничтожали это самое знание. Ересь, возникшая в результате раскола, постепенно трансформировалась, приближаясь к католицизму и приобретая очертания церкви, которую мы знаем сегодня. Но при этом императоры продолжали практиковать гностицизм. Конец ему пришёл в конце четырнадцатого века. Из французского изгнания вернулось папство. Желая, чтобы воцарился мир, император Священной Римской империи Сигизмунд Люксембургский оказал Ватикану политическую поддержку, сделав «красивый жест», который заключался в том, что гностицизм был запрещён для низших сословий.
