Клим Пантелеевич не стал останавливать извозчика, а решил пройтись пешком. Он заметил, что ему навстречу попадались в основном озаренные легкой улыбкой лица. И настроение от этого, как от ясной погоды, улучшилось, несмотря на невеселые мысли о загадочной смерти баронессы. «Лишний раз убеждаюсь в том, что малороссы более открытые и улыбчивые люди, чем жители Петербурга или даже Москвы (Ардашев никак не мог привыкнуть к новому названию столицы и потому про себя величал ее на старый манер)».
Статский советник вспомнил описание украинцев в путеводителе, где говорилось, что «малоросс нрава доброго. Он сильно привязан к своей прекрасной родине, любит свою благодатную землю и стоит на высоком нравственном уровне. У малороссов мало встречается пороков. Честность их напоминает патриархальные времена, а кражи случаются весьма редко. И на малороссийском языке нет даже слова вор, которое заменяют словом «злодiй»… Народ этот одарен умом проницательным, тонким, часто глубоким и способным к продолжительному и упорному труду… При встрече с незнакомым человеком малоросс не засыплет его словами, не поторопится выставить напоказ весь свой умственный запас, а будет вести себя сдержанно. Но иногда два-три метких слова докажут его меткий юмор или блестящее остроумие». Клим Пантелеевич тепло улыбнулся, припоминая, как мастерски, с добротой показал украинцев Николай Васильевич Гоголь в «Вечерах на хуторе близ Диканьки».
До публичной библиотеки Ардашев дошел довольно быстро. Но в читальном зале его ждало разочарование: «Берлинер Фолксцайтунг» за декабрь прошлого года там не оказалось. Не нашлось этой газеты и в букинистическом отделе «Книжного и музыкального магазина» Идзиковского, что на Крещатике, 29, хотя реклама на щите гласила, что «всегда в продаже 110 названий русских, польских и иностранных газет и журналов, в том числе и за прошлые годы».
Не желая больше тратить время на бесплодные поиски, Клим Пантелеевич отправился на почту, благо она находилась рядом. Высокое и массивное здание выделялось за домами господ Фабрициуса и Эйсмана. Почта помещалась здесь с 1849 года и тогда была двухэтажной. Но в 1912 году начали перестройку, и теперь она представляла собой значительное по размерам сооружение, в котором кроме почты и «телефона» были еще центральный телеграф и управление почтово-телеграфного округа. Телефонная станция занимала центральную часть, а чуть поодаль принимали и выдавали простую и заказную корреспонденцию; в правой же части залы оформляли денежные письма, переводы и посылки. Войдя внутрь, Ардашев чуть было не столкнулся с управляющим.
— Честь имею кланяться, Клим Пантелеевич, — протянул руку Дрогоевский. — Какими судьбами?
— Решил позвонить на службу, узнать, можно ли мне еще немного задержаться в Киеве. Отпуск хоть и две недели, а время тревожное. Могу понадобиться в любой момент.
— Да, тут уж ничего не поделаешь — война.
— А вы, вероятно, за корреспонденцией?
— Нет, почтой вообще-то занимается Веспазиан Людвигович, мой помощник. Но он что-то захворал, и мне пришлось самому присутствовать на отправке посылок третьей категории. Помните большие прямоугольные куски, что лежали в кладовой?
— Да-да.
— Сорок пять посылок… Шутка ли! Пришлось грузовик нанимать. Теперь вот пойдет гулять по России наш товар. Надеюсь, мы еще увидимся, но не буду вас задерживать. Удачно вам дозвониться.
— Честь имею.
Распрощавшись с Дрогоевским, статский советник оплатил разговор с названным номером в Петрограде и сел в кресло. Ждать пришлось недолго. Его пригласили в третью кабину. Клим Пантелеевич плотно прикрыл дверь и снял трубку амбушюра.
…Вечер трудного дня удался статскому советнику на славу. В этом была заслуга Аркадия — повара Могилевских, знатока украинской кухни. На первое он подал борщ на говяжьем бульоне, затолченный салом, чесноком, с пережаренной свеклой и морковью, и со свежей, неизвестно где найденной капустой. Изюминка этого блюда заключалась в том, что в нем варились молодые голуби, фаршированные пшеном и укропом. Перед тем как подать супник на стол, голубей вынимали и выкладывали на блюдо. Тут же ставились небольшие тарелки с крутой гречневой кашей и сметаной в соуснике. Не обошлось и без судака по-малороссийски с отварным картофелем. Суховатый по своей природе судак был ароматен и таял во рту, как снег. Жирные сливки пропитали рыбу, сделали ее нежной, а лесные грибы и пряные травы придали совершенно изысканный вкус. Это блюдо так понравилось Ардашеву, что он не удержался и попросил рецепт. Оказалось, что приготовить рыбу было несложно. Для этого требовалось сначала выпотрошить ее и удалить кости из филе. Затем растопить ложку сливочного масла и обжарить лук до прозрачности, в лук выложить грибы и готовить на сковороде до тех пор, пока вся вода не выпарится. Филе судака следовало поместить в форму, смазанную маслом, приправить тимьяном и петрушкой. Посолить грибы, совсем немного поперчить, перемешать и выложить прямо на судака. Залить все сливками и поставить в духовую печь на полчаса. Все. Блюдо готово.
Следующим сюрпризом от Аркадия были изжаренные в сметане тетерки с каштанами. По его словам, он готовил их в кастрюле с двумя ложками сливочного масла, изредка подливая кипяток, чтобы они не пригорели. Затем добавлял бульон, стакан сметаны и тушил под крышкой, пока дичь не становилась мягкой.
К тетеркам подали каштаны, которые прежде обдали кипятком, очистили от кожуры и сварили в двух стаканах молока с маслом. Любистовка и кардамонная настойка удачно дополнили угощение. Дамы пили привычную для них вишневую наливку.
Вершиной поварского мастерства стал вафельный торт с малиновым вареньем и взбитыми сливками.
Устав от сытного ужина, мужчины удалились в кабинет. Терентий Петрович хоть и знал, что Клим Пантелеевич давно бросил курить, но все-таки предложил ему дорогую регалию. Получив отказ, он с удовольствием утонул в мягком кресле и затянулся любимой «гаваной».
— Ну и как прошла твоя встреча с бароном? — положив ногу на ногу, осведомился хозяин дома.
— Он просил меня взяться за расследование смерти жены, но я отказал, поскольку, как ты понимаешь, мы скоро уедем.
— Не торопись Клим. Я ведь еще не выполнил своего слова.
— О чем ты?
— А у тебя короткая память на чужие обещания, — хихикнул он. — У таких, как ты, хорошо брать взаймы… Сегодня утром я обещал тебе ресторан, а ты уже и позабыл… Эх!
— Да брось, не стоит об этом.
— Нет уж, сударь, не отвертитесь, завтра и пойдем.
— И куда?
— В «Гранд Отель», естественно. Ведь наш обед прервался именно там.
— Помилуй, Терентий, ты хочешь, чтобы я весь вечер вспоминал, как всего несколько дней назад я там убил человека?
— Ладно, как скажешь. Можем и другое место найти. Весьма недурная кухня в «Континентале», на Николаевской. Кстати, там отменно готовят блюда кавказской кухни. У них даже есть специальное меню.
— Заинтриговал. Отказаться невозможно. Только в «Гранд Отеле» мы собирались, чтобы отметить мой подарок Веронике. Так что за стол плачу я.
