Вслед за родинами начало человеческой жизни знаменовалось крестинами. Христиане были обязаны через несколько дней совершить обряд крещения, для чего младенца несли в церковь. Однако для людей знатных и богатых духовенство делало исключение, совершая обряд на дому. Православный чин крещения совершался через троекратное погружение младенца с головой в купель после троекратного же обнесения вокруг купели. У католиков крещение совершалось через обливание младенца водой. Естественно, что у мусульман и иудеев совершался обряд обрезания. При крещении на шею младенцу надевался тельный крест, а на голове крестообразно выстригались волосы, обычно хранившиеся всю жизнь вместе с крестильной рубашкой. Непременными участниками крещения были восприемники, крестные родители, которые всю жизнь опекали крестника. Именно они и приносили для младенца крест и крестильную рубашку. Крестные мать и отец, становившиеся по отношению друг к другу кумом и кумой, и в народе, и церковью рассматривались как свойственники, и между ними не допускались брачные отношения. Правда, народ считал, что нет беды, ежели ходит кум до кумы.
Выбирали имя ребенку родители, а если они затруднялись, это делал священник, находя по Святцам имя, ближайшее к дню крещения. Запрещалось давать братьям или сестрам одинаковые имена, а также не рекомендовалось выбирать из Святцев имена труднопроизносимые или странные для русских. Избранный святой, именем которого нарекали младенца, считался его покровителем, ангелом-хранителем, и нередко иконописцам заказывалась икона этого святого в меру роста младенца; иногда заказывались иконы избранных святых – покровителей всех членов семьи. В России отмечался не день рождения, а день ангела, именины, причем их празднование непременно сопровождалось именинным пирогом, большой кулебякой.
В повседневной жизни всего населения огромную роль играли посты, от многодневных, особенно семинедельного (40 постных дней) Великого, как приуготовления к Светлому Христову Воскресению, до однодневных еженедельных, в среду и пятницу. Так, в петербургском купеческом семействе Лейкиных «…постное мы ели не только по постам, но даже в среду и пятницу. Впоследствии как-то среды и пятницы отпали, но посты остались, и я помню, что на первой и последней неделях Великого поста не ели даже рыбы» (101; 129). Естественно, что «в Рождественский сочельник у нас в доме был пост строгий, и женская половина до звезды, т. е. до вечера, ничего не ела, а мы, дети, питались только булками с постным чаем и не имели даже супу, так как даже постный суп без масла не сваришь, а в этот день до вечера и постное масло изгонялось. Да и сахар считался скоромным, так как он, как об нем у нас тогда говорили, бычьей кровью и костями очищается, а потому к чаю вместо сахара давали желтый изюм или красный мед» (101; 144).
Подавляющее большинство населения, кроме охваченной неверием интеллигенции, добровольно или по принуждению (от учащихся и государственных служащих это требовалось) более или менее регулярно, особенно перед праздниками, говело и исповедовалось. Говение заключалось в строгом соблюдении поста, воздержании в быту и поведении (половая жизнь, развлечения и увеселения, гнев), усиленном посещении богослужений и молениях дома. Затем шло Покаяние перед священником. Православная церковь (и государство) требовала от верующих, начиная с 7 лет, совершения Таинства Покаяния не менее раза в год, Великим постом, и рекомендовалось исповедование грехов в другие три поста – Рождественский, Успенский и Петров. Покаяние, особенно первое в жизни, рассматривалось, как своеобразное торжество, детям при этом шилось новое платье. Хотя плата за совершение этого Таинства строго запрещалась, обычно на блюдо священнику клали деньги, хотя бы серебряный пятачок или гривенник. У католиков и протестантов такой же праздничный характер имела конфирмация: у католиков первое совершение Таинства Миропомазания, а у протестантов – исповедание веры.
При заключении браков в городе, главным образом в простонародной среде и в средних слоях, огромную роль играли свахи, занимавшиеся подбором пар в зависимости от их социального положения и материального состояния. Были свахи, занимавшиеся этим делом из любви к свадьбам и свадебным пирам. Но большая часть занималась сватаньем как ремеслом, ведя даже подробный реестр потенциальным невестам и женихам – девиц, вдов, холостяков, вдовцов всех возрастов и состояний, с точным указанием социального и материального положения, приданого и личных достоинств и недостатков; впрочем, в ходе сватовства все достоинства, особенно приданное, безбожно преувеличивались. По свидетельству осведомленного современника, сваха «большей частью вдова от 45 до 60 лет, пережившая, может быть, и уморившая, по малой мере двух, а часто и трех мужей; женщина дородная, румяная, несмотря на лета свои, с лицом всегда улыбающимся, праздничным, с проницательным, лукавым взглядом, притворно-простодушным. Говорит она скороговоркой, испещряя россказни свои пословицами и прибаутками и превознося красу предлагаемых ею невест и женихов…» (49; 232). К помощи свах прибегал типичный городской обыватель: мелкое и среднее чиновничество, мещанство, купечество. В социальных верхах, в образованной части общества молодые люди сами знакомились, и жених сам делал предложение родителям избранницы, а затем, если они соглашались на брак, то и ей самой, либо же мог попросить об этой услуге кого-либо из родственников или близких знакомых, обладавших общественным весом.
Если обе стороны находили партию подходящей, вставал важный вопрос о приданом невесты, и ее родители составляли подробную роспись приданого, начинавшуюся с детального описания «родительского благословения», икон с их окладами. В состав приданого непременно включались (в зависимости от богатства) наряды невесты с подробным указанием качества, украшения, ее носильное, постельное и столовое белье, вплоть до носовых платков, посуда и столовые приборы, а также деньги: все необходимое для начала семейной жизни поступало со стороны невесты, а жених должен был обеспечить жилище с мебелью. При крепостном праве помещики выделяли дочерям некоторое количество крестьян с землей; женатого сына также выделяли, записывая на него крестьян и землю. Роспись тщательно обсуждалась обеими сторонами, причем нередко происходила настоящая торговля.
После сватовства происходили смотрины – на гулянии, в театре, или же жених со свахой и родителями ехали домой к невесте. При этом свахи старались «запутать дело»: ехали не прямо к дому невесты, а дальше, потом поворачивали обратно и подъезжали окольным путем. Это еще и предохраняло «от сглаза». Если дело налаживалось, назначался день формального «сговора» (помолвки) – извещения близких, родных и знакомых о предстоящей свадьбе, для чего назначался бал и на нем определялся день благословения молодых. При помолвке обычно восприемники, или поручители, приглашенные для этого, надевали жениху золотое обручальное кольцо, а невесте серебряное, хотя это условие соблюдалось далеко не всегда. Родители благословляли молодых иконами. После благословения жених считался в доме невесты своим человеком. На другой день он приезжал к невесте с подарками – сахаром, чаем, конфетами, пряниками, орехами, и все это привозилось в большом количестве, потому что невеста в предсвадебное время постоянно приглашала к себе подруг. Они помогали готовить приданое, в том числе переметить все вещи, начиная с носовых платков, новыми инициалами – с фамилией жениха.
