Один из сидевших турок был уже стар, что подтверждала его длинная седая борода; он сидел неподвижно, не изменяя ни на минуту выражения своего серьезного лица и больших серых глаз. Это был Гамид-кади, верховный судья в Константинополе. Товарищ Гамида был моложе его. У него была черная борода, довольно короткая, худое, с резкими чертами лицо и подвижные черные глаза. Это был Мансур-эфенди, называемый дервишами также баба-Мансур, глава магометанского населения в Турции, первое духовное лицо, носящее титул шейх-уль-ислама, самое близкое лицо к султану.
Мустафа-паша подошел к сидящим, поклонился и сел рядом с ними. По знаку Мансура дервиш, стоявший у входной двери, вышел из зала Совета.
– Да благословит вас Аллах, – заговорил Мустафа-паша. – Я очень рад, что встречаю вас обоих вместе. Я привез одно весьма важное известие.
– Мы очень рады видеть верного последователя великого пророка, – отвечал баба-Мансур, шейх-уль-ислам. – В чем же состоит твое известие?
– Я привез очень важное известие, – начал визирь. – Помните ли вы одного мудрого толкователя Корана по имени Альманзор и его сына Абдаллаха? Один странный случай напомнил мне о них. Я ехал домой из дворца султана, где был совет министров, как вдруг из норы в стене выползла маленькая змея и поползла как раз поперек моей дороги. Стоявший недалеко часовой хотел убить ее саблей, но я удержал его. Тогда змея поспешно бросилась на гревшуюся на солнце ящерицу и в одно мгновение утащила ее к себе в нору. Этот случай заставил меня задуматься. Я придаю большое значение снам и различным приметам, и чтобы объяснить себе этот случай, я отправился в Галату к одной известной снотолковательнице и гадалке, цыганке Кадидже, чтобы расспросить ее о случившемся со мною.
– И что же сказала цыганка? – спросил шейх-уль-ислам с легким выражением насмешки на лице, которую он напрасно старался скрыть.
– Не смейся над знаменитой гадалкой, мой образованный брат Мансур, – продолжал Мустафа-паша, – выслушай сначала, что она мне сказала, не зная меня, так как я скрыл свое имя. В Скутари живет один старый толкователь Корана, происходящий из великого дома Абассидов, сказала она, бойся его и его потомков! Через них будет поколеблен трон! Змея бросится на блестящую ящерицу– убей змею прежде, чем она достигнет цели.
– Так говорила цыганка?!
– Слушай дальше! Я позаботился сейчас же справиться, существует ли в Скутари такой толкователь Корана, и оказалось, что там действительно есть такой, что он зовется Альманзором и происходит из дома калифов Абассидов!
Шейх-уль-ислам и Гамид-кади молчали.
– Но важнее всех других мне показалось то обстоятельство, что у этого старого Альманзора скрывался некогда принц Саладин и что старик, может быть, и теперь знает, где он, – прибавил шепотом визирь. – Это обстоятельство придало словам Кадиджи еще большую важность.
– Ты помнишь, что сказала тебе старуха цыганка? – обратился к Мустафе Гамид-кади. – Она сказала: убей змею прежде, чем она достигнет цели!
– Да, она это сказала!
– Змея уже уничтожена, брат мой, – вмешался Мансур-эфенди.
– Альманзор умер? – спросил Мустафа.
Мансур и Гамид молча кивнули в знак согласия.
– У него был сын Абдаллах.
– Его ты также не найдешь, – сказал Гамид-кади.
– Позвольте мне удивляться вашей мудрости и знанию, братья мои! – вскричал визирь, едва бывший в состоянии скрыть свое изумление. – Вы уже знаете то, что я хотел вам сообщить как важную новость.
– Несмотря на это, мы благодарим тебя от имени нашего общего святого дела за твое известие, – отвечал шейх-уль-ислам. – Всякая опасность теперь устранена, и тайна принца Саладина открыта. Альманзор, без сомнения, знал настоящее местопребывание принца, но он не изменил ему до своей смерти.
– Эту тайну хотят сохранить, – сказал Гамид, – и я думаю, что твой сотоварищ, Рашид-паша, не совсем чужд этому делу.
– Я приехал с тем, чтобы пожаловаться на него, – отвечал Мустафа, – я потерял к нему всякое доверие. Он не только наш враг, но и враг нашего общего дела! Рашид-паша хочет уменьшить права правоверных, он хочет стать нам поперек дороги.
– В таком случае он умрет как враг нашего великого пророка! – сказал шейх-уль-ислам тоном человека, могущество которого безгранично.
– Он погибнет, – прибавил Гамид-кади, слегка наклоняя голову.
В эту минуту в комнату вошел стороживший у дверей дервиш. Он сложил руки на груди, наклонил голову и произнес:
– Ее светлость принцесса Рошана подъезжает!
При этом известии Мустафа-паша поднялся со своего места.
– Мое дело окончено, – сказал он остающимся. – Да защитит вас Аллах!
– Да благословит тебя Аллах! – отвечали в один голос оба остающиеся.
Затем Мустафа-паша покинул зал Совета.
Несколько мгновений спустя молодой дервиш снова открыл дверь, и на пороге появилась принцесса Рошана, закрытая белым покрывалом. Дервиш затворил за нею дверь и снова удалился, принеся предварительно бархатную подушку для принцессы. Принцесса села, баба-Мансур и Гамид-кади низко поклонились ей.
– Нашему общему делу угрожает новая опасность, – начала принцесса Рошана. – Я поспешила сюда для того, чтобы передать важное известие, шейх-уль-ислам! Я должна сказать тебе, что твой опаснейший враг снова появился в Стамбуле.
Мансур-эфенди сохранил равнодушное, спокойное выражение лица, только блеск черных глаз указывал на его беспокойство.
– Про кого ты говоришь, светлейшая принцесса, – спросил он, – кто снова появился в Стамбуле?
– Я видела вчера вечером в Скутари Золотую Маску! – отвечала принцесса.
– Я подозревал это, когда ты сказала об опаснейшем нашем враге, принцесса, наши враги точно гидра: едва мы успеваем отсечь одну голову, как на ее месте вырастает сотня новых, – продолжал Мансур-эфенди мрачным тоном, – но мы узнаем тайну этой Золотой Маски, который преследует противные нам планы. Мы должны и сорвем наконец покрывало, за которым прячется наш враг.
Шейх-уль-ислам потянул зеленый шелковый шнурок, висевший недалеко от него. В ту же минуту в комнату вошел дервиш.
– Принеси бумагу и перо! – приказал шейх-уль-ислам.
Через мгновение дервиш принес в комнату маленький круглый стол, на котором лежали бумага, перья и чернильница, и, поставив стол перед Гамидом, снова ушел.
– Пиши, брат мой, – сказал шейх-уль-ислам кади. – «Всем хаджи, муллам, кади и кавасам повелевается схватить так называемую Золотую Маску, где бы он ни появился. Тот, кто не исполнит этого приказания или станет противодействовать его исполнению, тот будет отвечать за это своим имуществом и жизнью».
Гамид-кади подал бумагу для подписи великому муфтию, как многие звали шейх-уль-ислама. Затем поставил внизу свое собственное имя.
