Дверь зала распахнулась, и Елизавета поблагодарила судьбу за то, что солидная фигура доктора совершенно скрывала ее за собой. Посреди зала стояла баронесса фон Лессен в роскошном темно-синем муаровом платье и принимала гостей. Она очень вежливо и вместе с тем чрезвычайно холодно поклонилась доктору и на его вопрос относительно фон Вальде указала на группу около окна, откуда доносился неясный говор многочисленных голосов.
В то время как супруги Фельс направились туда, Елизавета с радостью поспешила на зов Елены, сидевшей у другого окна. Последняя заявила молодой гостье, что очень волнуется и боится играть перед этой огромной толпой, и попросила Елизавету вместо пьесы в четыре руки, которой должен был начаться концерт, сыграть сонату Бетховена, на что та с удовольствием согласилась. Ее смущение исчезло. Она подошла к столу, где лежали ноты, и открыла сонату, которую должна была исполнить.
Дверь постоянно открывалась и впускала все новых и новых гостей. По тому, как кланялась баронесса, Елизавета могла безошибочно определить, какое место на общественной лестнице занимает вошедший. Фон Вальде вовсе не было видно, так как он все время был окружен тесным кольцом поздравляющих.
В эту минуту дверь снова отворилась, и в зал вошла, прихрамывая, толстая почтенная дама с пожилым господином под руку. Ее спутник был украшен многочисленными орденами. Баронесса поспешила ей навстречу, Елена тоже поднялась и, опираясь на руку Гольфельда, подошла к вошедшим, тогда как остальные присутствующие дамы и кавалеры последовали за ними, как хвост кометы. Группа у окна поредела, словно по мановению волшебного жезла, и благодаря этому стала видна высокая фигура фон Вальде.
– Гадкий! Надо ехать, если хочешь вас видеть! – воскликнула старая дама, грозя ему пальцем. – Прекрасная Испания, вероятно, заставила вас забыть всех своих старых друзей. Видите, несмотря на то что у меня больные ноги, я все же приехала сегодня, чтобы поздравить вас.
Фон Вальде низко поклонился и сказал даме несколько слов, в ответ на которые она ударила его веером по плечу. Затем он повел гостью к креслу, и она очень важно опустилась в него.
– Баронесса фон Фалькенберг, обер-гофмейстерина в Л., – ответила госпожа Фельс на вопрос Елизаветы, кто эта дама.
Корнелия Киттельсдорф, вошедшая с баронессой фон Фалькенберг, была сегодня замечательно интересна в белом платье с венком пунцовых мальв.
Появление придворных гостей послужило сигналом к началу концерта. Елизавета почувствовала, что ее сердце начинает усиленно биться, ею внезапно овладела сильнейшая робость, и она сильно раскаивалась в том, что согласилась играть первой. Она вся дрожала, когда Елена подала ей знак начинать, но делать было нечего, и, взяв ноты, Елизавета подошла с опущенными глазами к роялю и робко поклонилась.
Наступила мертвая тишина, потом по залу пробежал легкий шепот, который затих, как только Елизавета села за рояль. Вся робость молодой пианистки исчезла с первыми аккордами. Она забыла обо всем и всецело погрузилась в произведение великого композитора. Игра ее была великолепна.
Едва она окончила, раздалась буря аплодисментов, которые заставили ее прийти в себя. Она поклонилась и поспешила к своей покровительнице, госпоже Фельс, которая молча пожала ей руку.
Концерт продолжался недолго. Четыре молодых человека из Л. пропели красивый квартет. Затем играл очень недурной скрипач. Корнелия Киттельсдорф исполнила два романса, причем оказалось, что у нее приятный голос, но совершенно нет слуха. Потом дошла очередь до так старательно разученной пьесы в четыре руки. Елена фон Вальде овладела собой и сыграла свою партию прекрасно.
Когда концерт окончился, Елизавета прошла в соседнюю комнату, чтобы взять накидку. За нею последовал пожилой господин, сидевший на концерте напротив нее и все время обращавший на нее большое внимание.
Госпожа Фельс, сопровождавшая молодую пианистку, представила мужчину по его просьбе как председателя окружного суда Буша.
Он наговорил Елизавете много лестного по поводу ее игры и добавил, что очень рад познакомиться с отважной спасительницей жизни хозяина дома, тем более что несколько часов назад потерял надежду познакомиться с нею при разборе этого дела.
Елизавета испуганно отступила. Председатель рассмеялся.
– Ну, не пугайтесь задним числом, – воскликнул он, – мы, как я вам только что сказал, не имеем больше основания вызывать вас в суд. Труп Линке сразу прекратил это дело – его обнаружили сегодня в пруду в Линдгофе, – добавил он, понижая голос. – Мне доложили об этом в гостинице, где я остановился. В сопровождении врача, который случайно был там, я отправился к месту происшествия и убедился, что он никогда больше не поднимет руку ни на кого. Состояние трупа показывает, что Линке утопился сразу же после своего неудачного покушения.
Елизавета вздрогнула.
– Господин фон Вальде знает об этой ужасной смерти? – дрожащим голосом спросила она.
– Нет, я еще не имел случая говорить с ним с глазу на глаз.
– Кажется, никто из присутствующих не подозревает о случившемся вчера? – это подошла госпожа Фельс.
– К счастью, нет. И все благодаря нашей осторожности и молчанию, – насмешливо произнес председатель суда. – Бедный господин фон Вальде и так еле спасся от осаждающей его с поздравлениями толпы, а что было бы, если бы его еще поздравляли со счастливым избежанием опасности!
В это время дворецкий подошел к Елизавете с маленьким серебряным подносом, на котором лежало несколько бумажек, свернутых в трубочку. Когда она с удивлением взглянула на него, тот с почтением произнес:
– Извольте взять одну бумажку.
Елизавета колебалась.
– Это, вероятно, какая-нибудь шутка, – произнесла жена доктора. – Берите скорее, чтобы не задерживать дворецкого.
Машинально девушка взяла одну бумажку, в эту минуту на пороге появилась баронесса Лессен и окинула комнату пристальным взглядом.
– Что вы тут делаете, Лоренц? – быстро проговорила она, подходя к дворецкому. – Вы, я думаю, можете сообразить, что госпожа Фельс согласится идти только со своим супругом.
– Я подавал госпоже Фербер, – ответил старик. Баронесса гневно посмотрела на него, потом смерила Елизавету высокомерным взглядом с головы до ног.
– Как, фрейлейн Фербер, – резко произнесла она, – вы еще здесь? Я думала, что вы давно дома почиваете на лаврах. – Не дожидаясь ответа, она повернулась, пожав плечами и бросив укоризненный взгляд на растерявшегося дворецкого. – Вы были опять рассеянны, Лоренц! Этот недостаток усилился у вас в последнее время.
С этими словами она вышла из комнаты. Дворецкий последовал за нею. Все трое оставшихся с изумлением смотрели друг на друга, но в этот момент вошел доктор, разъяснивший загадку. Он с комичной торжественностью раскланялся перед женой и сказал ей:
– Так как госпоже Киттельсдорф было только что угодно вновь соединить нас, как это сделал пастор пятнадцать лет тому назад, то я должен безропотно нести дальше свое брачное иго и весь день провести с тобою.
