Когда книга Сюя впервые увидела свет в 1848 году при покойном тесте Цыси императоре Даогуане, чиновники устроили большой скандал. Они обвинили ее автора в «завышении статуса заморских варваров» и вылили на него ушаты грязи. Сюя Цишэ уволили со службы. Теперь в 1865 году его книга попалась на глаза Цыси, и вдовствующая императрица вернула чиновника из отставки, вызвала из уединения в его доме на реке Хуанхэ, а потом назначила на важный пост в министерстве иностранных дел. Назначение Сюя европейцы, жившие в Пекине, рассматривали в качестве очередного признака «наступления новой эры».
Последующие несколько лет Сюй Цишэ терпел постоянные оскорбления со стороны остальных чиновников. Он просил об отставке, ссылаясь на слабое здоровье, и в конце концов Цыси его отпустила. (Он умер в 1873 году.) После ухода Сюя по совету Роберта Харта руководить школой Тун-вэньгуань Цыси поставила американского миссионера Вильяма Александра Парсонса Мартина. Как иностранца китайские вельможи Мартина щадили, и гонений он избежал. Но для Цыси назначение европейца возглавлять китайское учебное заведение считалось поступком радикальным и предельно мужественным. Выбор на этого американца пал потому, что он познакомил китайцев с западными правовыми представлениями, будучи переводчиком труда Генри Уитона «Основы международного права» (Elements of International Law), вышедшего на китайском языке за счет субвенции в размере 500 лянов, предоставленных министерством иностранных дел с разрешения Цыси. Он служил на этом посту несколько десятков лет, подготовил многочисленных китайских дипломатов и знаменитых деятелей в других сферах государственной службы. Это учебное заведение европейского типа стало образцом для построения новой системы просвещения империи.
Стремясь раскрыть своему народу глаза на внешний мир, Цыси стала отправлять за море китайских путешественников. Весной 1866 года, когда Роберт Харт собирался домой в отпуск, великий князь Гун отобрал нескольких слушателей школы Тунвэньгуань для отправки их вместе с ним посетить Европу. Возглавить небольшую группу молодых людей должен был шестидесятитрехлетний маньчжур по имени Бин-чун. Щеголявший козлиной бородкой ученого, он стал, как гордо писал о себе, «первым персонажем, отправленным из Китая на Запад».
Бинчун служил сотрудником таможенной конторы. Для почетной задачи первопроходца его положение в обществе было невероятно низким, а возраст чересчур преклонным. Загвоздка состояла в том, что все, к кому обращались (чей чин был не выше, чем у Харта, чтобы составить его сопровождение), отказались от предложенного задания. Один только Бинчун сам на него напросился. Многие паникеры предупреждали его о том, что путешествие в зарубежные страны ничем не лучше, чем добровольное предложение себя в качестве добычи «тиграм и волкам в человеческом обличье», что его могут удержать в качестве заложника или просто изрубить на куски. Однако Бинчун отличался ненасытной любознательностью и совершенным отсутствием предубеждений. Он достаточно узнал о внешнем мире от своих европейских приятелей, одним из которых числился Мартин, чтобы считать жуткие рассказы о нем досужим вымыслом. В одном из стихотворений он рассказал, как с помощью книг, позаимствованных у иностранных друзей, ему удалось расширить свой кругозор и теперь он не хочет уподобляться печально знаменитой лягушке, что сидела на дне колодца и заявляла, будто небо – это всего лишь клочок синевы, который можно увидеть, подняв глаза.
Бинчун объехал 11 стран, посетил города и дворцы, музеи и оперные театры, заводы и верфи, больницы и зоопарки, а также познакомился с народом от монархов до простых мужчин и женщин. Королева Виктория осветила свою аудиенцию с ним в дневниковой записи от 6 июня 1866 года: «Принимала китайских посланников, прибывших к нам без верительных грамот. Главой делегации представился мандарин первого разряда. Они выглядели совсем как деревянные раскрашенные болванчики, известные всем». Бинчун, чей статус для этой встречи значительно завысили, написал в своем дневнике о том, что королева Виктория спросила его, что он думает о Британии, и он ответил: «Здания и утварь построены и изготовлены весьма изобретательно и выглядят добротнее, чем в Китае. Что же касается ведения государственных дел, у вас очень много достоинств». В ответ королева Виктория выразила надежду, что его путешествие послужит укреплению мирных отношений между двумя странами.
На балу, устроенном принцем Уэльским, Бинчуна глубоко поразили танцы, в Китае не существовавшие вообще, которые он описал достаточно подробно, но с явной скукой. На вопрос принца Уэльского о его впечатлении от Лондона он честно признался, что, как первый китайский посланник, отправленный за рубеж, он получил прекрасный шанс узнать о существовании за океаном такого великолепия.
Его восхищали освещенные по ночам города, потрясли поезда, на которых он совершил 42 поездки. «Ощущение такое, будто летишь по воздуху», – написал он. Домой он привез действующую модель поезда. Бинчун отметил, что с помощью машин можно облегчить жизнь народа. В Голландии, познакомившись с применением водяных насосов для повышения плодородия полей, он отметил: «Если бы их использовали на землях селян в Китае, нам больше не пришлось бы беспокоиться о засухе или заболачивании». Ему понравилась европейская политическая система, и он с восхищением написал о своем посещении палат парламента в Лондоне. «Я вошел в огромный зал парламента с грандиозным высоким сводом, повергший меня в трепет. Здесь 600 депутатов, избранных во всех уголках страны, собрались для обсуждения общественных дел. (Они свободно спорят по поводу расходящихся взглядов, причем все решения принимаются и воплощаются в жизнь только при достижении всеобщего согласия. Ни монарх, ни премьер-министр не могут навязать свою волю при принятии решений.)»
Этот пытливый человек умел удивляться всему, что видел, – даже фейерверку, который изначально изобрели у него на родине. Но если в Китае шутихи по-прежнему взрывали на земле, здесь их выстреливали в небо, где они рассыпались каскадом восхитительных огней. Даже свои оговорки он предвосхищал фразой: «На Западе тщательно следят за чистотой, и их ванные с туалетами вымываются безупречно. Только вот дело в том, что, прочитав газеты и журналы, они бросают их в испражнения, а иногда используют для подтирания зада. Похоже, они не берегут и не ценят предметы с нанесенными на них текстами». Это произвело на него столь сильное впечатление потому, что уважение к написанному слову было предусмотрено конфуцианским учением.
Поразили Бинчуна европейские женщины, и прежде всего тот факт, что они пользуются правом вращаться среди мужчин, даже танцевать с ними, нарядившись в роскошные одежды. Такого рода отношения между представителями противоположного пола явно пришлись ему по душе. Особое впечатление на него произвело то, как европейские мужчины обращаются со своими женщинами. На борту парохода он обратил внимание на то, что «женщины прогуливались по палубе под руку с мужчинами или отдыхали в ротанговых креслах, а их мужья ждали их в позе слуг». В Китае все было совсем наоборот, но в Европе это выглядело как своего рода проявление семейной близости, что ему понравилось. Он обратил особое внимание на то, что женщины в Европе пользуются правом короноваться монархами наравне с мужчинами, и одним из достойных примеров он назвал королеву Викторию. Об этой королеве Бинчун с восторгом написал: «Ей исполнилось восемнадцать лет, когда она унаследовала престол, и все подданные страны воспевают ее мудрость».
