Не стены и рвы, а отвага вдохновляемых древней Верой, голосом Родных Богов витязей защищала маленькие «злые города». Иван Франко в своём «Захаре Беркуте» отлично отразил суть событий, изобразив павшие, склонившиеся перед Ордой христианские города – и до последнего сражающуюся языческую общину.
Он мог даже избежать героического, но трагичного финала своего романа, разместив Беркута с его воинами в стенах Холма или Кременца – несдавшихся твердынь Волыни.
Что и говорить – богатую и щедрую плату заплатила Византия своим монгольским союзникам. За нападение на её врагов, болгар и сельджуков, она фактически открыла руками епископов-перебежчиков Батыю дорогу на Русскую землю.
У неё был мотив – мощный союзник, так необходимый вырождающейся, умирающей империи. У неё была возможность – неплохое знание Руси, и самое главное – огромный авторитет родины православия у русских христиан.
«Русская» же церковь была соучастницей этого замысла ради своих выгод. Про них ниже – что до возможностей, то их и обсуждать странно – расхолаживание сопротивляющихся проповедям о «наставших последних временах», о «гневе господнем», бегство пастырей – фактический удар в спину защитникам городов.
Без помощи Византии и церкви Батыю скорее всего не удалось бы его сумасшедшее предприятие вторжение с конным войском в чужую страну лесов и крепостей. Ну а церковь – на этот раз в лице летописцев – обеспечила совместной операции «дымовую завесу» из рассуждений о внезапности нападения «языков незнаемых» и о неисчислимых полчищах татар.
У подследственного были возможности к совершению преступления и мотив, кроме того, он всё время врёт. Как вы думаете, читатель, виноват он или нет?
Но вернёмся к выгодам, которые получила церковь во времена господства монголов – или татар, как называли завоевателей на Руси.
Вот что пишет тот же Голубинский: «Татары стали к вере и к духовенству русскому в отношения самой полной терпимости и самого полного благоприятствования… Бич божий, обрушившийся на наше отечество, не явился, по крайней мере, бичом для церкви».
А вот что пишет другой русский церковный историк, Н. Высоцкий: «Тяжело было для русских это монгольское иго. Но не все русские одинаково несли тяжесть этого порабощения. Представители церкви постарались завоевать себе привилегированное положение.
Они добились от татарских ханов того, что условия их жизни не были похожи на положение простых смертных. Народ страдал, а они чувствовали себя если не хорошо, то по крайней мере сносно… В момент татарского погрома они постарались обезопасить лично себя, не обращая внимания на вопли и стоны порабощённого народа.
Когда окончательно установилось монгольское иго, они постарались создать себе привилегированное положение…» (Звонарь. 1907. № 8. С. 43, 61).
И ещё один дореволюционный церковный исследователь, К. Шебатинский, в своём исследовании «Учение славянофилов об отношении церкви к государству» писал: «В татарский, или монгольский, период независимое положение церкви нашей упрочилось благодаря покровительству татарских ханов Золотой Орды. В этот период времени церковь наша получает от ханов особые привилегии» (Странник. 1912. № 8. С. 149).
А теперь, читатель, давайте посмотрим – в каких условиях церковь получала эти «особые привилегии».
1237–1238 годы. Первая Батыева рать. О ней я уже рассказал подробно.
1240–1242 годы. Вторая Батыева рать, прокатившаяся по югу Руси в центр Европы.
1252 год. Неврюева рать. Сожжена навсегда едва начавшая отстраиваться, оживать Рязань
[55]
. На её месте до сих пор дожди вымывают из крепостных валов изрубленные человечьи кости. Две такие кости сейчас, когда я пишу эти строки, лежат рядом со мною.
Сожжены Суздаль, Переяславль, Тверь. Уничтожен и не возродился город Клещин.
Наравне с Неврюем этим походом командовал его виновник, донесший в Орду на готовящего восстание против гнёта завоевателей брата Андрея русский князь Александр Ярославич, впоследствии, что характерно, возведенный церковью в святые.
На этой личности здесь останавливаться не хочется, в «Тайнах русского Пятибожия» я уже сказал всё, что думаю об этом человеке.
В 1213 году «царёвы татары» разорили города Северо-Восточной Руси.
1275 год. Полчища Куремсы и Бурундая, возвращаясь из похода на Литву, разгромили южнорусские города.
1281 год. Кавгадай и Алчедей разбойничают вновь в Северо-Восточной Руси, в Залесье.
В 1282 году войско, возглавляемое Туратемиром и Алыней, опустошило окрестности Владимира и Переяславля.
В 1293 году земли всей Северо-Восточной Руси вплоть до Волока Дамского, нынешнего Волоколамска, были разграблены ордынским полководцем Дюденем. Исследователи расценивают это нашествие как одно из самых страшных, наряду с походами Батыя и Неврюя.
Татары научились отыскивать лесные убежища беженцев, спасения отныне не было даже в лесах. Охотники за двуногим товаром «людей из лесов изведоша», сообщает летопись.
Через четыре года последовало ещё одно нападение на Северо-Восточную Русь.
Словно мало было набегов и «ратей», была ещё и регулярная дань. Взимали её ордынские чиновники-баскаки, в основном – мусульмане и иудеи из Средней Азии. Для удобства переписи, естественно, требовалось провести перепись, или «число».
Лаврентьевская летопись под 1257 годом: «Тое же зимы бысть число и изочтоша всю землю Руцскую, только не чтоша, кто служит у церкви».
В другом списке: «не чтоша игуменов, попов, крилошан, кто зрить на святую богородицу и на владыку». Имеется в виду перепись населения – первая в истории Руси перепись, проведенная ордынскими властями с целью правильного обложения податями всех, кто их платил.
Да, дорогой читатель. Церковь была ни много ни мало – освобождена от уплаты страшных ордынских податей. Про ордынские поборы ещё в XVIII веке сохранялись жутковатые песни – с богатых брали больше, с бедных – меньше, но всё же немало, и были те, кто, не в силах откупиться деньгами, вынужден был отдавать скотом, или же… или же отдавать за недоимку баскакам детей, жён, или – самому идти в рабство.
Особенным спросом пользовались русские девушки. Золотоволосые, синеглазые красавицы нравились работорговцам из итальянских колоний в Крыму. Женщин они покупали в два раза чаще, чем мужчин. Цена за русскую рабыню превышала цену за рабыню-татарку на порядок – за первую могли дать и две тысячи лир, за вторую – не давали и полутора сотен.
При таких расценках имело смысл волочь живой товар через степь, не слишком беспокоясь о его сохранности – даже если половина перемрёт по пути, дело окупится.
Дани и набеги опустошали Русь в самом буквальном смысле слова. Кто не погибал, не попадал в плен – тот бежал на Север, подальше от ордынской напасти. За XIII столетие многострадальные земли Северо-Восточной Руси лишились 75 % населённых пунктов.
