Рассказывая, он двинул руку влево, и пальцы его коснулись книжных корешков; тут были любопытные экземпляры, в хороших переплетах – телячья кожа, шагрень, пергамен. Но встречались и вполне рядовые книги, и книги в плохом состоянии; при этом было видно, что ими часто пользовались. Из книг торчали закладки – белые картонные полоски, исписанные карандашом – острым, убористым почерком. Рабочий материал.
Рука Корсо замерла, добравшись до хорошо знакомого тома: черный переплет без названия, пять полос на корешке. Экземпляр номер Три.
– А вот это вы давно приобрели?
Корсо, разумеется, умел скрывать свои чувства. Особенно когда события развивались непредсказуемым образом. Но всю минувшую ночь он провел за работой, изучая остатки экземпляра номер Два, и, как он ни старался, баронесса уловила необычную нотку в его голосе. И взгляд ее сразу стал подозрительным, несмотря на добрые ямочки, которые придавали старушке почти что юный вид.
– «Девять врат»?.. Трудно сказать. Очень давно. – Она быстро и решительно махнула левой рукой. Потом без малейшего затруднения вытащила книгу с полки и открыла первую страницу, украшенную несколькими экслибрисами, в том числе и очень старыми. На последнем стояла фамилия фон Унгерн в причудливом узоре. Сверху чернилами была написана дата. Глянув на нее, баронесса утвердительно кивнула головой, словно что-то вспомнила. – Это подарок моего мужа. Я вышла за него совсем молодой, он был старше меня почти вдвое… Он купил книгу в сорок девятом году.
Вот что было плохо у нынешних ведьм, отметил про себя Корсо: у них не осталось секретов. Жизнь на виду – довольно открыть любой «Кто есть кто» или светскую хронику в глянцевом журнале. Будь они какими угодно баронессами-разбаронессами, все у них стало предсказуемым. И тривиальным. Торквемада свихнулся бы от скуки, доведись ему разбирать дела такого рода.
– Муж разделял ваше увлечение подобными материями?
– Нет, конечно. По правде сказать, за всю жизнь он не прочел ни одной книги. Ему нравилось потакать моим прихотям, играть роль джинна из волшебной лампы.
Корсо вдруг померещилось, что ампутированная рука шевельнулась в пустом рукаве.
– Ему было все равно, что дарить – дорогую книгу или колье из отборного жемчуга… – Она сделала паузу и печально улыбнулась. – Но он был очень веселым человеком, легко заводил интрижки с женами лучших друзей. И умел готовить отличные коктейли с шампанским. – Она опять немного помолчала и оглянулась по сторонам, словно муж мог оставить свой бокал где-то поблизости. – А все это, – она обвела рукой стеллажи, – собрала я. Книгу за книгой. И «Девять врат» отыскала сама – в каталоге одного разорившегося старика, бывшего сподвижника Петена. Муж лишь подписал чек.
– А почему все-таки дьявол?
– Однажды я его увидела. Да, своими глазами, как вас теперь. Мне было пятнадцать лет… Твердый воротничок, шляпа, трость… Он был очень красив; похож на Джона Барримора в роли барона Гайгерна в «Гранд-отеле»
[117]
. И я влюбилась как последняя идиотка. – Она опять задумалась, сунула руку в карман кофты и улыбнулась так, будто вспомнила что-то далекое и очень дорогое. – Наверно, поэтому я так легко смирялась с изменами мужа.
Корсо посмотрел по сторонам, как если бы в комнате они были не одни, потом наклонился к ней и доверительно сообщил:
– Всего три века назад за такие рассказы вас сожгли бы на костре.
Она издала гортанный звук, заглатывая довольный смешок, затем поднялась на цыпочки, чтобы в свою очередь прошептать ему на ухо:
– Три века назад я не стала бы никому об этом рассказывать. – И добавила: – Но я знаю многих, кто и теперь с великим удовольствием отправил бы меня на костер. – Она улыбнулась, и на щеках ее опять заиграли ямочки. Эта женщина улыбалась практически всегда, отметил Корсо, хотя веселые и умные глаза цепко изучали собеседника. – Да-да, в двадцатом веке…
Она протянула ему «Девять врат» и наблюдала, как он медленно перелистывает книгу. На самом-то деле он сгорал от желания поскорее проверить, какие же изменения внесены в девять гравюр, которые – вздох облегчения – оказались в полной сохранности. Но это значило, что в «Библиографию» Матеу прокралась ошибка: выходило, что последняя гравюра имелась во всех трех экземплярах. Экземпляр номер Три сохранился хуже, чем те, что принадлежали Варо Борхе и Виктору Фаргашу, до того, естественно, как его книга попала в камин. Нижняя часть, видимо, пострадала от сырости – почти на всех страницах проступили пятна. Да и переплет следовало хорошенько почистить, но книга, судя по всему, была полной.
– Хотите чаю или кофе? – спросила баронесса. Нет уж, с сожалением подумал Корсо, не стану я пить ваше приворотное зелье.
– Кофе.
День выдался солнечный, и над башнями Нотр-Дам сияло голубое небо. Корсо подошел к окну и раздвинул занавески, чтобы лучше рассмотреть книгу. С высоты третьего этажа он увидел, что внизу, под голыми деревьями, на каменной скамейке сидела девушка в синей куртке. Она читала книгу. И Корсо знал, что это были «Три мушкетера» – ведь еще во время завтрака они лежали рядом с ней на столе. Позднее, когда охотник за книгами двинулся по улице Риволи, он не сомневался, что девушка следует за ним на расстоянии пятнадцати – двадцати шагов. Он решил не замечать ее, и она всю дорогу держалась поодаль, не сокращая разделявшей их дистанции.
Теперь она подняла глаза. И не могла не увидеть его у окна с «Девятью вратами» в руках, но никакого знака не подала, а просто продолжала равнодушно смотреть вверх, пока он не отошел в глубь комнаты. Какое-то время спустя он выглянул снова – она по-прежнему читала, склонив голову над книгой.
Между столами и книжными стеллажами сновала женщина средних лет в толстых очках, видимо секретарша, однако Фрида Унгерн сама принесла кофе – две чашки на серебряном подносе, с которым весьма ловко управлялась. При этом она так посмотрела на Корсо, что он понял: предлагать помощь не следует. Она поставила поднос на письменный стол, среди книг, цветочных горшков, бумаг и каталожных карточек. Они сели.
– Как вам пришла в голову идея учредить такой фонд?
– Это дает налоговые льготы. Кроме того, сюда приходит много людей, я нахожу помощников… – На лице ее появилась печальная мина. – Я ведь последняя ведьма, и мне было очень одиноко.
– Что вы! Вы совершенно не похожи на ведьму! – Корсо нацепил на лицо подходящую к случаю гримасу – искреннего и симпатичного кролика. – Я ведь читал вашу «Исиду».
В единственной руке она держала чашку с кофе и потому инстинктивно приподняла к склоненной голове то, что осталось от второй руки; словно собираясь поправить пучок на затылке. Порыв безотчетного кокетства – жест такой же старый, как мир.
– И вам понравилось?
Она смотрела ему в глаза поверх дымящейся чашки, которую поднесла ко рту.
