Впрочем, сейчас я, кажется, оправдывала свое прозвище на сто процентов. Я стояла посреди крошечного островного аэропорта и спрашивала себя, что делать дальше. Трудно сохранять холодную голову, когда плавишься от жары. По идее, надо было заранее попросить секретаршу редакции подыскать мне жилье, но я решила не заморачиваться, уверенная, что сориентируюсь на месте. Все будет хорошо, убеждала я себя. Я уже порядком помоталась по миру и ни разу еще не оставалась без крыши над головой. И вообще, надо поддерживать свой имидж отважного репортера, готового на любую авантюру, чтобы докопаться до правды и восстановить справедливость. Ну или хотя бы написать хорошую статью.
И все же, пожалуй, лучше было бы все спланировать загодя. Вокруг меня уже роились таксисты, без устали демонстрируя знаменитую тайскую круглосуточную улыбку. Их преувеличенное радушие настораживало. Наконец я кивнула одному парню словно королева бала, выбравшая себе партнера на танец, — мне приглянулись его стильная прическа-«хвостик» и забавная шапочка. Молодой человек назвался Бурутом и бодро подхватил мой чемодан. Присмотревшись, я заметила, что вид у него слегка отсутствующий, а глаза слишком уж блестят — типичные приметы метадонового наркомана. Но пойти на попятный я уже не могла — вдруг выйдет скандал? Мы сели в его драндулет. Бурут немедленно достал целлофановый пакет, набитый крупными зелеными листьями, вытащил один, свернул в трубочку и принялся жевать — как будто так и надо. Потом, вопросительно подняв бровь, протянул пакет мне. Я покачала головой и нервно сглотнула. Позже из путеводителя я узнала, что это были листья растения «тон лампонг». Они обладают мощным наркотическим эффектом. Хотя их употребление разрешено и многие тайские мужчины жуют «тон лампонг» постоянно, непривычного человека такой листочек может надолго отправить в параллельный мир. Бурут, видимо, решил, что я предпочитаю одурманивать себя выпивкой, и предложил мне банку тепловатого пива «Синга». Мне было неловко, что я грубо отвергла его предложение кайфануть, поэтому от пива я отказываться не стала. Он тут же вскрыл еще одну банку — себе.
— О’кей. Ездить куда? — спросил он на своем кособоком английском.
Я раскрыла слегка устаревший путеводитель, показала ему четыре названия гостиниц, которые отметила заранее, и спросила, какую из них он посоветует. Бурут рассмеялся.
— Занят, занят, занят, занят. — Он ткнул пальцем в каждое из названий и пояснил, что сейчас пик сезона и на острове столько иностранцев — «фарангов», — что некоторые даже ночуют в храмах.
Так, главное, не паниковать. Скорее всего, Бурут просто меня дурачит. Тайский юмор, граничащий с наглостью, всем знаком. Я понимающе улыбнулась. Должно быть, хозяин какого-нибудь отеля ему приплачивает, чтобы парень заманивал к нему туристов.
— Может, вы что-нибудь порекомендуете? — вежливо спросила я.
Он только покачал головой и неуверенно предложил:
— Бунгало?
Я бы с удовольствием согласилась, но жертвами недавних нападений стали как раз жители пляжных бунгало. Я молчала. Бурут сделал выводы и в течение следующих двух часов возил меня по острову, с пьяной бесшабашностью лавируя между ямами и колдобинами на узких дорогах. Каким-то чудом он умудрялся избегать столкновений с джипами, разъезжавшими в темноте с выключенными фарами, ордами мотоциклов и переполненных тук-туков, которые, яростно бибикая, неслись неведомо куда. Я умоляла менеджеров отелей приютить меня на ночь. Сгодился бы даже чулан! Но Бурут не обманул — мест не было вообще. Я сидела в такси, обхватив голову руками, и твердила:
— Что делать? Что делать?! Это какой-то кошмар. Какая же я идиотка.
Ни с того ни с сего мне представилась доктор Дж. Она саркастически вздергивала бровь.
На Самуи было уже около часа ночи — значит, в Глазго шесть вечера. Можно было позвонить маме, главреду, Луизе, Кэти, Эмили или Рэчел, попросить их выйти в Интернет и поискать для меня какой-нибудь вариант, но мне было стыдно. Стыдно, что я такая дура. Я не хотела выслушивать чужие «Ну ты даешь!» и «Как ты могла?». Это бы меня добило.
Поэтому, когда в конце концов Бурут спросил: «Будешь пожить у меня?» — я согласилась. Сейчас это кажется запредельным безумием, но тогда его предложение стало для меня спасительной соломинкой. Могу сказать в свою защиту, что, по его словам, жил он не один, а с подружкой-англичанкой. Я спросила, нельзя ли ей позвонить, но он посмотрел на часы и покачал головой. К тому же, добавил он, они слегка поссорились и не разговаривают. Во всяком случае, я поняла его путаную речь именно так.
Альтернатива была только одна — хижина на берегу. Но, в свете последних событий, такой выбор казался слишком рискованным. В конце концов, я провела с Бурутом уже три часа, и он проявил себя как настоящий джентльмен, пусть даже под кайфом и пьяный в стельку. И вообще, я опытный журналист, прошедший огонь, воду и медные трубы! Я сотрудник всемирно известного лондонского «Обзервера»! Меня принимали как дорогого гостя в домах Боснии и Албании (правда, в тех командировках я была не одна, а с коллегами, но этой подробностью на данный момент можно пренебречь). К чему отсиживаться в вылизанном до блеска пятизвездочном отеле западного образца, когда есть шанс увидеть истинное лицо острова Самуи, пожить его жизнью, познакомиться с его обитателями, обнажить суть, скрывающуюся за глянцевой открыточной картинкой? Это и есть настоящая журналистика: всегда быть на переднем крае, в гуще событий. Да за такое награды дают, думала я, все больше и больше отрываясь от реальности. Безграничные возможности сладко кружили голову. Я осушила вторую банку «Синги» и смяла ее в руке. Надо решить, какое платье надеть на церемонию вручения наград, сделать высокую прическу или распустить волосы и что сказать в благодарственной речи…
Хотя, конечно, в тот момент мне надо было спросить себя: «Ты что, совсем рехнулась, подруга? Тебе невдомек, что этот тип может оказаться маньяком-убийцей? Ты понимаешь, что ни один человек понятия не имеет, где ты сейчас находишься и как тебя найти?»
Но я только проныла:
— У тебя правда есть подружка-англичанка? Честно?
Можно подумать, маньяку-убийце совесть не позволит соврать потенциальной жертве насчет своего семейного положения. Кивнув, Бурут продемонстрировал мне список контактов своего мобильника. Там действительно была некая Линда, а в памяти телефона хранилась эсэмэска от нее. Именно это имя он упоминал раньше. В состоянии полного отчаяния и мозгового ступора, я сочла это убедительным доказательством того, что Бурут — благонадежный, респектабельный представитель местного общества. Я облегченно вздохнула, извинилась за свои крайне бестактные вопросы и приняла приглашение.
Должно быть, крупица здравого смысла во мне еще оставалась, потому что я попросила номер его телефона и вместе с именем отправила этот набор цифр эсэмэской Рэчел. Остальным — главреду и родственникам — я отстучала туманные сообщения: «Все хорошо. Позвоню завтра. Целую».
Еще полчаса мы ехали в глубь острова по узкой дороге меж покрытых буйной растительностью гор. На каждом крутом повороте я прощалась с жизнью. Бурут распевал песни. Я выдула еще две банки пива, рассудив, что алкогольный туман поможет мне благополучно пережить сомнительное приключение. Я даже подумала, не пожевать ли парочку листьев, — судя по виду Бурута, это был верный пропуск в страну радости и релакса. Наконец таксист затормозил возле кучки хлипких домиков в самой чаще леса. Было около двух часов ночи. Он отпер входную дверь, и я очутилась в малюсенькой гостиной, откуда была видна еще более крошечная кухонька. Бурут протянул мне косяк, но я покачала головой и спросила, где можно поспать. Он показал тесный закуток, куда едва помещалась односпальная кровать. Я закрыла за собой дверь, рухнула на постель и отрубилась.
