– Он думает иначе, – ответил аргентинец. – Он обладает ресурсами, которых нет у вас: технические средства, опыт… И деньги.
Официант принес блюдо с кальмарами по-римски и жареной икрой. Меланхоличный недомерок очень вежливо поблагодарил его.
– Достаточно денег, – сказал он вновь, с интересом разглядывая содержимое блюда.
– Чего же он хочет от нас?
Кискорос взял вилку и деликатнейшим образом подцепил кусочек кальмара.
– Вы провели большую исследовательскую работу. – И он с наслаждением прожевал кальмара, чтобы не говорить с набитым ртом. – У вас есть ценные сведения, верно? Подробности, которых у сеньора Палермо нет вообще. Поэтому он подумал, что для обеих сторон выгоднее будет стать компаньонами.
– Я ему не доверяю, – сказала Танжер.
– Он вам тоже не доверяет. Значит, вы могли бы найти общий язык.
– Он даже не знает, что я ищу.
У Кискороса, видимо, был неплохой аппетит. Он попробовал икру и снова вернулся к кальмарам, запивая и то и другое пивом. На мгновение он чуть отвернулся от них, слушая гитару, звуки которой доносились с лесенки у собора, потом удовлетворенно улыбнулся.
– Возможно, он знает больше, чем вы думаете.
Но эти подробности вам лучше обсуждать лично.
Я, как вам известно, всего лишь должен был передать вам предложение.
Кой, до этой минуты не открывавший рта, спросил у Танжер:
– И давно ты знаешь этого типа?
Она помедлила ровно три секунды, прежде чем повернуться к нему. Пальцы руки, лежавшей на столе, сжались. Она убрала руку со стола и спрятала ее в складках юбки.
– Уже некоторое время, – сказала она очень спокойно. – Когда Палермо угрожал мне в первый раз, этот тип его сопровождал.
– Совершенно верно, – подтвердил Кискорос.
– Палермо использовал его, чтобы оказать давление на меня.
– И это совершенно верно.
Кой не замечал аргентинца. Он смотрел на Танжер.
– Почему ты мне об этом не сказала?
Танжер едва слышно вздохнула.
– Ты согласился играть по моим правилам.
– Что еще ты мне не сказала?
Она посмотрела на стол, потом – на площадь.
И снова повернулась к Кискоросу.
– В чем заключается предложение Палермо?
– Он предлагает встречу – Аргентинец взглянул на Коя, и тому показалось, что в этих лягушачьих глазах мелькнула насмешка. – Переговоры. На тех условиях, которые вы сочтете разумными. Ближайшее время он проведет в Гибралтаре, в своем офисе. – Он вынул из кармана визитную карточку и протянул ей. – Там вы его застанете.
Кой встал. Он оставил тужурку на спинке стула, не посмотрел ни на недомерка, ни на Танжер и по" шел к лестнице, ведущей к собору. Голова у него горела, от ярости он сжимал кулаки в карманах. Случайно он прошел мимо молодых людей с гитарой, они передавали по кругу бутылку пива. По виду это были студенты, две девушки и четыре парня. На гитаре играл худой красивый юноша с сигаретой в углу рта, девушка, держась за его плечо, покачивалась всем телом в такт музыке. Вторая взглянула на Коя и улыбнулась ему. Все остальные посмотрели на него настороженно, когда она протянула ему бутылку.
Он отпил глоток, вытер губы тыльной стороной ладони и сел тут же, на лестнице, слушая гитару. Парень играл неважно, но поздним вечером, на полупустой площади, под пальмами и освещенным собором его мелодия производила впечатление.
Танжер с Кискоросом вышли из бара и направились к нему. На руке она несла сложенную тужурку Коя.
Вот дерьмо, подумал он. Я вляпался в это дерьмо по самые уши.
– Хороший город, – сказал Кискорос, глядя с улыбкой на молодежь. – Он напоминает мне Буэнос-Айрес.
Танжер молча стояла рядом с Коем. Он продолжал сидеть на ступеньке.
– Вы, наверное, моряк, – продолжал кискорос. – Я тоже был моряком. Военно-морской флот Аргентины. Мичман в отставке Орасио Кискорос.
Принимал участие в подводных операциях на Мальдивах.
Он наморщил лоб, словно с тоской прислушивался к слабому отзвуку прошлого, который никак не мог уловить.
– И какого черта тебя занесло так далеко?
В глазах его еще сильнее засветилась грусть. Он сунул руку в карман брюк, полы пиджака при этом немного раздвинулись, и вдруг до Коя дошло, что означали его странные подтяжки: синий, белый, синий – это же цвета аргентинского флага! Этот сукин сын носил подтяжки с цветами аргентинского флага!
– Кое-что переменилось у меня на родине.
Он сел рядом с Коем, на ту же ступеньку. Перед этим он подтянул брюки, чтобы не испортить складку.
– Вы слыхали о грязной войне?
Кой саркастически ухмыльнулся.
– Конечно. Тупамарос и все такое прочее.
– Монтанерос, – поправил Кискорос, подняв указательный палец. – Тупамарос – это в Уругвае.
И он вздохнул, уйдя мыслями в прошлое. Было неясно, то ли он сожалеет о том, что было, то ли испытывает ностальгию.
– Знаете ли, – добавил он через минуту, – в Аргентине шла война, хотя и не объявленная. И я исполнял свой долг. А теперь это кое-кому не нравится.
– А мне-то что за дело? – сказал Кой.
Кискороса это не обескуражило.
– И мне пришлось уехать, – гнул он свое. – Я уже говорил, что был водолазом. Я познакомился с сеньором Палермо во время работ на «Агамемноне», корабле Нельсона, затонувшем в Атлантике.
Кой резко повернулся к нему.
– На хрен мне нужна твоя биография?!
Горестные лягушачьи глаза моргнули.
– Ну как же, сеньор. Совсем недавно, в том переулке, я чуть было не убил вас. И я думаю…
– А пошел ты…
Кискорос проглотил грубость молча. Кой поднялся на ноги. Танжер стояла и смотрела на него.
– Он убил Заса, – сказала она.
Повисло молчание. Кой вспомнил, как пес своим горячим дыханием обдавал ему руку. Прошла уже неделя, но он так и видел его влажный нос и преданные глаза. Потом перед ним возникла мрачная картина – недвижная собака на полу с остекленевшими полуоткрытыми глазами. Внутри у Коя все сжалось, его охватила печаль, и с какой-то неловкостью он обвел глазами площадь, собор и фонари. Гитарные аккорды, казалось, сбегали по ступенькам вниз. Та девушка, что ему улыбалась, теперь целовалась с одним из студентов. Другой молодой человек поставил бутылку с пивом на землю.
– Увы, это так. – Кискорос тоже встал и отряхнул брюки. – Поверьте, сеньор, я очень об этом сожалею. Уверяю вас, очень сожалею. Я очень положительно отношусь к домашним животным. У меня самого был доберман.
