В это время у Адмиралтейства, возможно, под влиянием недостаточной обеспеченности торговых путей возникло опасение, что «Гебен» намерен прорваться в Атлантический океан. Поэтому было приказано установить дозор в Гибралтаре, и Милн занял позицию в проливе Мальта, приказав Трубриджу повернуть обратно с его эскадрой и идти ко входу в Адриатику, а линейные крейсеры послать в рандеву в двадцати милях к северо-востоку от Валетты, где он к ним присоединится. Между тем в Адмиралтействе опасения возможного прорыва «Гебена» в Атлантику возрастали, и в 20.30 Милн получил приказ послать полным ходом два линейных крейсера в Гибралтар для преграждения немцам выхода из Средиземного моря.
В 4 часа дня французский флот вышел из Тулона и в течение 16 часов шел 12-узловым ходом к берегам Алжира. Конечно, он и сам мог не допустить выхода «Гебена» и «Бреслау», но мы своего ультиматума еще не посылали, и связь между нашим Адмиралтейством и французским морским министерством еще не была установлена. О выходе французского флота адмирал Милн узнал лишь в полдень 4 августа после прихода Dublin в Бизерту. Адмиралтейство узнало об этом немного раньше, поздно ночью 3 августа, через министерство иностранных дел. О том, что перевозка войск ввиду присутствия немецких крейсеров начнется не сразу, из Парижа сообщили только поздно ночью на следующий день.
В соответствии с этими сообщениями адмирал Милн отдал следующие распоряжения: Chatham, осмотревший северный берег Сицилии, был отозван, сам адмирал остался в канале Мальта с Weymouht, Hussar и тремя эскадренными миноносцами, два линейных крейсера под начальством крейсера Indomitable продолжали следовать на запад.
Между тем адмирал Сушон, вышедший из Мессинского пролива впереди Chatham курсом на запад, шел не в Гибралтар. Он намеревался нанести удар по транспортам, грузившим восточную дивизию 19-го армейского корпуса в Боне и Филиппвиль. О своем конечном назначении Сушон еще ничего не знал, но ежечасно ждал инструкции по этому вопросу. Около 18 часов он узнал об объявлении войны, а три часа спустя у южного берега Сардинии крейсеры разъединились: «Гебен» пошел в Филиппвиль, «Бреслау» — в Бону.
В полночь им было получено приказание идти в Константинополь, чего Сушон, по-видимому, совершенно не ожидал.
Надо полагать, что 3 августа в Берлине было достигнуто соглашение, согласно которому немецким крейсерам разрешалось войти в Дарданеллы. Много времени спустя выяснилось, что германский император сообщил греческому посланнику о союзе, заключенном между Турцией и Германией, о присоединении немецких судов к турецкому флоту для совместных с ним действий. Такое заявление кайзера оказалось несколько преждевременным, потому что, как показали события, если союз и был заключен, то лишь с лидерами младотурецкой партии, но не с правительством Турции.
Хотя инструкции, полученные немецким адмиралом, пришли с пометкой «экстренно», это не помешало ему выполнить намеченный им набег. 4 августа на рассвете оба французских порта подверглись кратковременной бомбардировке, не причинившей существенного вреда, тем более, что посадка войск в это время еще не начиналась.
По плану французского штаба, транспорты должны были следовать самостоятельно, без конвоя, под прикрытием всего флота, оперирующего на востоке, но, когда 2 августа французы получили сообщение о нахождении «Гебена» поблизости от Бизерты, адмирал Лаперейр уведомил морского министра, что он вынужден формировать конвой.
Выпустив по Филиппвилю пятнадцать залпов, Сушон пошел на соединение с «Бреслау». Он предполагал сначала пройти на запад, сделав вид, что собирается оставить Средиземное море, а затем, соединившись с «Бреслау», повернуть на восток. Так ли было на самом деле или он собирался прямо идти в Константинополь — осталось невыясненным, но на вероятность второго предположения указывает высылка для него угольщика к мысу Матапан.
Из предосторожности курс «Гебена» на Левант был проложен в обход обычных торговых путей, но на этот раз неудачно, так как привел к встрече с нашими линейными крейсерами.
Около 10.30 4 августа в 50 милях к западу от острова Галита с Indomitable заметили оба идущих на восток крейсера. «Гебен» немедленно повернул влево. Капитан Кеннеди изменил курс вправо, чтобы сблизиться, но «Гебен» снова положил руля, и суда разошлись контркурсами в расстоянии 40 кабельтов. Башни стояли повернутыми по диаметральной плоскости, но салюта не производили. Разойдясь, Кеннеди повернул, описав большую циркуляцию, и пошел за «Гебеном», держа его между своими судами на крамболах. «Бреслау» сразу же бросился на север и вскоре скрылся, причем после полудня были слышны вызовы его радиостанции в Каглиари.
К тому времени, когда Адмиралтейство узнало о местонахождении «Гебена», решение о посылке ультиматума Германии было принято. За два часа до посылки ультиматума Адмиралтейство настаивало на разрешении открыть по «Гебену» огонь, если он нападет на французские транспорты. Известие о бомбардировке Боны уже пришло, и разрешение было дано. Телеграмму об этом немедленно послали адмиралу Милну, но он получил ее лишь в 17 часов. В 2.05 ему сообщили об отправке Германии ультиматума, срок которого истекал в полночь, с запрещением нападать на «Гебен» до истечения этого срока. Однако в тот момент эти телеграммы не могли изменить положения.
Еще до получения разрешения вступать с «Гебеном» в бой выяснилось его значительное преимущество в ходе. После пребывания в доке в Пола и переборки механизмов он давал на два узла больше, чем на пробных испытаниях, тогда как наши крейсеры, давно не посещавшие док и не осуществлявшие переборки механизмов, не давали даже положенного числа узлов. Капитан 1-го ранга Кеннеди приказал продолжать погоню Indefatigable и присоединившемуся из Бизерты Dublin. Однако «Гебен» по мере истечения срока ультиматума уходил вперед и, наконец, остался в видимости только одного Dublin. Вскоре и Dublin потерял противника из виду, но в 17 часов снова обнаружил — на этот раз вместе с «Бреслау». Командир Dublin запросил разрешения открыть огонь по «Бреслау», но получил отказ с приказанием продолжать погоню. Намерения Кеннеди сводились к тому, чтобы, не показываясь в виду берегов Сицилии, ночью установить дозор на случай, если неприятель повернет обратно, и к 4 часам утра подойти к Мессине. Однако разрешения на это получено не было ввиду появления нового политического фактора.
В 19 часов, когда Кеннеди располагал свои суда, закрывая северный проход из Мессинского пролива, адмирал Милн получил сообщение Адмиралтейства об объявлении Италией нейтралитета, в соответствии с условиями которого судам воюющих стран запрещалось подходить к берегам Италии ближе шести миль. Нейтралитет, казалось, закрывал доступ в Мессину обеим сторонам, во всяком случае заставлял думать, что Сушон пойдет на запад. Под этим впечатлением адмирал Милн и сделал свои распоряжения: два линейных крейсера вместо следования в Мессину получили приказ повернуть на запад и идти малым ходом — у них заканчивался уголь, и адмирал предполагал, что они погрузят его в Бизерте. Dublin предписывалось продолжать погоню, но он скоро отстал и в 22 часа, находясь у мыса Сан-Вито, повернул на запад, получив приказание утром присоединиться к Indomitable. Командующий флотом держался у Валетты, имея крейсеры Chatham и Weymouth по обеим сторонам острова Пантеллария. Адмирал Трубридж держал дозор между Кефалонией и мысом Колонь крейсерами своей эскадры и Gloucester, миноносцы же были посланы в предвидении неизбежности войны адмиралом Милном на Мальту грузиться углем.
