– Спектакль уже идет, раздевайтесь и проходите в зал!
В зале было темным-темно. Казалось, что яростный, глухой рокот барабанов исходит прямо из этой темноты. Полундре стало даже слегка не по себе. Небольшую сцену заливал луч света. В луче кружилась танцовщица в желтом платье, и Юлька сразу же узнала Терезу. Она ткнула сидящего рядом Батона в бок:
– Видишь? Вон она, твоя шоколадка, в желтом!
– Вижу, отвали… – пробурчал он. – Не мешай смотреть!
Полундра обиженно засопела, отодвинулась – и через полминуты напрочь забыла про Батоновы чувства и его самого.
Что и говорить, танцевала эта Тереза классно! Тоненькая фигурка изгибалась, качалась и словно пульсировала в ритме барабанов – то вытягиваясь в струнку, то почти припадая к земле. Но вот барабаны усилили ритм, зазвучали тяжко, угрожающе – и из-за кулис вылетела еще одна танцовщица. Она была старше и выше тоненькой Терезы, в кипенно-белых одеждах, с белым же тюрбаном на голове. Тереза низко склонилась, простерла к ней руки, словно умоляя о чем-то, застыла – и новая танцовщица задвигалась в яростном ритме, продолжая танец. Пораженная Юлька заметила, что взрослая танцовщица – не мулатка, а совсем чернокожая.
Соня, невесть когда успевшая раздобыть программку, вполголоса читала при свете мобильного телефона:
– «Первое действие. Тереза Батиста в отчаянии, любимый покинул ее, уплыв в море. Тереза призывает Йеманжу, богиню моря, и просит, чтобы Жану невредимым вернулся к ней. Йеманжа спускается к Терезе и обещает исполнить ее просьбу…» Та-а-ак… Значит, эта, в белом, – богиня моря? Двигается, надо сказать, великолепно…
– Пластику черных людей скопировать невозможно! Научный факт! – гордо сказал Пашка. – Бинокль тебе дать? Я дедов, полевой, прихватил…
– А почему не подзорную трубу? – съязвила Соня, тем не менее взяв из рук Пашки огромный бинокль и наводя его на сцену. И сразу же чуть слышно ахнула, уронив прибор на колени. Но никто, кроме Пашки, этого не заметил: девчонки и пацаны отчаянно совещались.
– А я говорю – надо сразу после первого действия идти к ней! – яростно шептала Полундра. – Чтобы момент не упустить! Прийти, сказать, как она танцует прикольно, и всякое такое… И ввернуть между делом, что мы ее Барона Самди нашли!
– Никуда я не пойду! – упирался Батон. – Еще чего! Посреди спектакля к ней впереться! Выгонят только, и все! Она ж того… артистка вон… А мы кто?!
– Еще чего, «выгонят»! – взвилась Юлька. – Мы ж не просто так! Мы по делу! Я специально этого Самди тяжеленного с собой приволокла! Все коленки в синяках теперь! И, между прочим, Батон, это я последний раз твою личную жизнь устраиваю! Все для него стараются, а он, пентюх…
– Кто вас просил?! – рявкнул Батон, перекрыв даже грохот барабанов на сцене. Но тут на спорщиков зашипели со всех сторон, Соня гневно показала юным дикарям кулак, и пришлось умолкнуть.
Внезапно Белка спросила:
– Атаманов, у тебя деньги есть?
– Стольник.
– Не хватит… Андрюха, а у тебя? Пятьдесят? Давай. Юлька, и ты давай, я своих тоже добавлю…
– Чего тебе приспичило, Гринберг?..
– Сидите тихо! Сейчас вернусь… – и Белка, не отвечая на удивленные взгляды друзей, встала и начала в потемках пробираться к выходу.
Возникшая у Белки мысль была весьма проста. Когда они выходили из машины, она приметила у ворот маленький киоск с цветами. Самое время было купить букет, дать его Батону в руки и пинком отправить на встречу с этой Терезой! Белка твердо верила в то, что человека с букетом никакая девчонка не прогонит. По крайней мере, сразу. А там слово за слово, пойдет разговор – и авось получится что-нибудь!
Крошечный киоск оказался почти пустым: все цветы раскупили пришедшие на концерт зрители. Белка с трудом обнаружила в пластиковом ведерке чахловатые розочки, обрадовалась, что денег хватит, попросила завернуть цветы в красивую бумажку и помчалась с ними назад.
В фойе было пусто: первое действие еще не кончилось. Прижимая к животу букет, Белка тихонько пошла к прикрытым дверям в зал. Внезапно внимание ее привлекла женская фигура, в одиночестве сидящая на банкетке у окна.
Это была стройная женщина в красном платье, которая сидела, сгорбившись и опустив лицо в ладони. Ее плечи чуть заметно вздрагивали. Девочка неуверенно приблизилась и увидела, что плачущая женщина – чернокожая. Белка замерла в двух шагах, стараясь не шуршать оберткой букета.
Она ждала, как ей казалось, очень долго: минуты три или четыре. Но черная женщина в красном платье по-прежнему плакала, уткнув лицо в ладони, – беззвучно, без рыданий. И от этого молчаливого отчаяния Белке в конце концов стало совсем жутко. Ей очень хотелось побежать в зал и позвать старшую сестру. В конце концов, Соня взрослая, она знает, что нужно делать, когда вот так плачут, она мигом разберется… Но на то, чтобы вытащить сестру из зала, требовалось время. И Белка, поколебавшись, решила рискнуть сама.
– Извините… Простите, пожалуйста! Вам плохо? Я могу помочь? Может быть, вызвать врача?
Женщина в красном, вздрогнув, подняла голову, и Белка заметила, что она потрясающе красива. Это было гордое, спокойное, словно выточенное из черного дерева лицо.
– Спасибо, малышка, – улыбнувшись сквозь слезы, ответила она. – Мне уже никто не может помочь.
Растерянная Белка молчала. А черная женщина поднялась и медленно, как королева, покидающая бал, пошла к выходу.
Когда красное платье скрылось за дверью гардероба, Белка вздохнула. Что она могла сделать? Побежать вслед, начать задавать вопросы? О-о, если бы ей было, как Соне, восемнадцать лет, она бы так и сделала! А чего можно добиться, если тебе всего тринадцать? В лучшем случае эта африканская королева скажет ей: «Девочка, не лезь не в свое дело!» И будет права. Но Белка точно знала, что у чернокожей женщины было настоящее, нешуточное горе… и некому, совсем некому было ей помочь. Так и не решив, что следовало предпринять, девочка толкнула дверь и медленно пошла по темному проходу.
Из-за своих тревожных мыслей Белка не сразу сообразила, что забрела куда-то не туда. Лишь спустя несколько минут она заметила, что почему-то не видит ни кресел, ни зрителей, ни сцены, – и растерянно остановилась.
Она стояла посреди узкого коридорчика, освещенного тусклой лампочкой под потолком. Судя по доносящимся звукам барабанов, коридор проходил за сценой. С досадой вздохнув, Белка повернулась, чтобы идти обратно, – но ее внимание вдруг привлек приглушенный разговор из-за прикрытой двери.
– Почему она не падает? Ты же обещал! – зло спрашивал высокий девичий голос.
– Я все сделал! – басили в ответ. – Точно тебе говорю, еще вчера…
– Врешь! Испугался! Скоро второе действие, а она еще держится! Вот только попробуй мне скажи…
– Да я тебе точно говорю! Сам лазил вчера! Чуть шею не сломал!
– Дурак! Трус несчастный! Все приходится самой! Все, хватит трепаться, иди на сцену! А если опять ничего не выйдет… Тогда я, честное слово, завтра в полночь выйду на перекресток и все сделаю сама!!!
