— Ни с места! — завопила кассирша и вскочила. — Стоять!
Но это, естественно, не помогло. Тогда она села на стул и сказала Штернхайму:
— Не бежать же за ними. Я не могу бросить кассу. Пусть заведующий сообщит в полицию.
Домой Штернхайм бежал почти с такой же скоростью, с какой удирали воровки. Часы показывали без четверти три — аптеку давно пора было открыть. Лишь один раз он приостановился, чтобы глянуть афишу. В ней анонсировался концерт молодой скрипачки. Поверх афиши наискось была приклеена жёлтая бумажная полоса со словами: «Сегодня вечером!!!»
«Три восклицательных знака… Похоже на мою манеру писать объявления», — подумал Штернхайм, продолжив путь.
Макс вкратце сообщает об одном коротком концерте
Вечером в понедельник папа закрыл аптеку минута в минуту и принялся стряпать.
Когда мы с господином Белло вошли в кухню, он стоял у плиты в клетчатом фартуке, держа в одной руке половник, в другой — большое сито.
— Что нас ждёт? — полюбопытствовал я.
— Рыба…
— Рыбу я не люблю.
— …с овощами, — закончил фразу папа.
— А я овощи не люблю, — присоединился ко мне господин Белло.
— А вам и не придётся жаловаться на моё меню, — возразил папа. — Вы не обязаны присутствовать на ужине. Сегодня вечером вы будете слушать музыку. Я купил вам билеты на концерт.
— Музыка? — уточнил господин Белло. — Господин Белло любит музыку.
— Откуда ты знаешь о музыке? — спросил я.
— Господин Эдгар по вечерам играл на скрипке, — сказал господин Белло. — Было очень красиво. Господин Белло пел.
— Ты подпевал? Но ведь тогда ты был собакой, — напомнил папа.
— Собаки умеют петь, — заявил господин Белло. — И очень красиво поют. Господин Белло любит музыку.
— Тогда иди в мою спальню и выбери себе костюм, — предложил папа. — Макс тебе поможет. В мятых штанах ты не можешь пойти на концерт.
Прежде чем последовать за господином Белло, я сказал:
— Ты отправляешь меня на концерт потому, что не хочешь, чтобы я присутствовал на ужине. Верно?
Папа смутился.
— Пожалуй, ты прав, — признался он. — Господина Белло я, честно говоря, не очень хочу видеть, когда придёт фрау Лихтблау. Но если ты останешься на ужин, господин Белло тоже останется. А концерт вам обязательно понравится.
По дороге я объяснял господину Белло, чего нельзя делать во время концерта.
— Нельзя обнюхивать людей, сидящих в зале.
— А после концерта? — уточнил господин Белло.
— Тоже нельзя, — отрезал я. — Нельзя ложиться на пол и бегать по залу.
— Не бегать, — повторил господин Белло и кивнул.
— И ещё: во время концерта нельзя разговаривать.
— Но господин Белло и не захочет разговаривать! Господин Белло любит музыку.
— Ну, тогда всё будет хорошо.
Перед концертом всё и впрямь шло хорошо. Если не считать того, что господин Белло несколько раз покрутился вокруг своей оси, прежде чем сесть в мягкое кресло. Мы сидели в девятом ряду, папа подобрал нам хорошие места.
Но когда юная исполнительница начала играть соло, господин Белло довольно громко запел. В унисон со скрипкой. Я толкнул его локтем в бок, но это не помогло. Наоборот, он стал подпевать ещё громче. Правда, назвать это пением было нельзя, скорее, то было повизгивание и тихое завывание, перешедшее в продолжительный вой, словно волки выли на луну. Соседи с двух сторон зашикали: «Тс-с-с», — а сзади потребовали тишины. Но господину Бело всё было нипочём. Он был так очарован музыкой, что выл всё громче.
— Быстро, господин Белло! Мы уходим! — решил я.
Когда мы пробирались к выходу, к нам подбежал капельдинер и зашипел:
— Это неслыханно! Немедленно покиньте зал! И без шума!
— Да-да, конечно! Мы уже уходим, — прошептал я в ответ, схватил господина Белло за руку и выскочил на улицу.
— Какая красивая музыка! — мечтательно произнёс господин Белло. — Очень, очень красивая.
Судя по всему, он ничуть не расстроился, что нас выставили из зала. Он шагал рядом со мной и распевал во всё горло.
Когда мы вернулись домой, было, конечно, не десять и не половина одиннадцатого, как рассчитывал отец. Башенные часы пробили девять, когда я позвонил в дверь. У меня, конечно, был ключ, но я хотел известить папу, что мы пришли раньше.
Папа открыл дверь и спросил:
— Разве концерт уже кончился?
— Для нас — да, — ответил я.
В сущности, я собирался пройти с господином Белло в свою комнату. Но тот заглянул в гостиную и словно прирос к полу, выдохнув «Ох-х-х-х».
Стол был сервирован лучше некуда. Папа даже украсил его цветами и зажёг свечи.
— Господин Белло знает эту женщину! — бросил через плечо господин Белло и запросто вошёл в гостиную.
Фрау Лихтблау, в красивом цветастом платье, с недоумением смотрела на незнакомого человека.
Господин Белло направился прямо к гостье, протянул ей руку, как его учили, и сказал:
— До-о-брый день, очень приятно.
Когда фрау Лихтблау, ошеломлённая его внезапным появлением, подала ему руку, господин Белло заявил:
— Ты мне нравишься! Один раз ты погладила Господина Белло!
Штернхайм отчаянно лжёт и пытается выкрутиться
Штернхайм очень обрадовался, когда около восьми часов вечера фрау Лихтблау позвонила в дверь и преподнесла хозяину свой подарок — цветок в горшке. И вот они сели за празднично накрытый стол, в центре которого стояла тарелка с закуской.
— Вы действительно не пожалели сил. Это большая редкость: не часто встретишь мужчину, который разбирается в домашнем хозяйстве, — сказала фрау Лихтблау.
— Я просто открыл правильную страницу в поваренной книге, — пошутил Штернхайм.
Фрау Лихтблау подняла бокал.
— Предлагаю тост за поваренную книгу.
Штернхайм тоже поднял бокал, и они чокнулись.
— Кстати, где ваш сын? — спросила фрау Лихтблау и поставила бокал на место.
— Макс? — поднял брови Штернхайм. — Ах, он так хотел пойти на концерт!
— Замечательно! Любовь к музыке и пению он, очевидно, унаследовал от вас. А где Белло, ваш милый пёсик?
