Фрау Лихтблау испуганно вскрикнула, когда из-за халата вдруг показалась мужская голова.
Макс быстро накинул халат на господина Белло.
Господин Белло оглядел себя и восторженно сказал:
— Господин Белло — чевекк! Господин Белло опять стал че- векком. — Он подошёл к фрау Лихтблау, протянул ей руку и вежливо произнёс: — До-о-брый день, о-очень приятно!
Фрау Лихтблау не могла произнести ни слова. Она сидела в своём кресле и во все глаза глядела на господина Белло. Потом медленно протянула ему руку.
— Не верю своим глазам. Это похоже на волшебство. Как это может быть? — спросила она, ни к кому не обращаясь. — Я всё видела своими глазами и тем не менее ничего не понимаю.
Штернхайм, улыбаясь, стоял рядом с ней и наслаждался её растерянностью.
— Теперь вы мне верите? — спросил он.
Господин Белло постучал пальцем по плечу фрау Лихтблау и сказал:
— Папа Штернхайм не солгал!
Штернхайм не мог отказать себе в удовольствии поправить господина Белло:
— Просто Штернхайм, без «папы»!
Фрау Лихтблау обратилась к Штернхайму:
— Я была несправедлива к вам. Не вы должны извиняться, а я. Мне очень, очень жаль. Как мне загладить свою вину?
Штернхайм взял её руки в свои.
— А вы всё ещё уверены в том, что сказали в ресторане?
— А что я сказала? — спросила она. — Я была так взволнована и возмущена, что ничего не помню.
— Вы сказали: «Вечно я влюбляюсь не в того, кто этого заслуживает!» — напомнил Штернхайм.
— Это неправда! — возразила фрау Лихтблау.
— Правда-правда. Я хорошо слышал.
— Я имела в виду другое. Я не всегда влюбляюсь не в того, в кого стоило бы. На этот раз, вероятно, как раз в того…
Макс шепнул:
— Пойдем, господин Белло! Пора оставить их наедине. Мы здесь лишние. В кино следующим кадром показали бы объятия и поцелуй.
Макс поднял с пола фарфоровую миску и вместе с господином Белло вышел на лестницу.
В дверях он остановился и оглянулся назад:
— Ну, что я тебе говорил? Точно как в кино!
Последнее слово остаётся за Максом
Когда мы с господином Белло спустились в нашу квартиру, он схватил заветную бутылку, вылил примерно чайную ложку голубой жидкости в фарфоровую миску и разбавил её водой.
— Уж не собираешься ли ты выйти из дома в таком виде? — спросил я.
— В каком? — не понял он.
— Пойдём сперва оденем тебя прилично. Нельзя выходить на улицу в халате.
— Но Господин Белло уже был на улице в халате, — возразил он.
— Верно. Но тогда тебя забрали в полицию. Ты опять хочешь попасть в участок?
— Нет, Господин Белло не хочет в участок, — ответил он и покорно пошёл за мной в папину спальню.
С одеждой не возникло никаких трудностей, зато с обувью… Пока Белло был собакой, он совсем забыл, что люди носят обувь. Он скулил, как в первый раз, со стонами ходил по гостиной и высоко поднимал ноги вверх, как аист.
— Теперь ты выглядишь намного лучше. И в городском парке на тебя никто не обратит внимания. — И тут я вспомнил кое-что важное. — Тебе понадобится платье!
— Платье? — удивился господин Белло, но через секунду всё понял. — Верно. Нужно платье!
— Посмотри на шкафу! — сказал я. — Мне туда не дотянуться. Роста не хватает. Там должна стоять картонная коробка.
Господин Белло нашёл коробку и поставил её на папину кровать. Я стряхнул пыль с покрывала, потому что коробка была вся в пыли, и открыл крышку.
Память меня не подвела. Внутри лежало платье, которое мама надевала много-много лет назад. Кажется, на помолвку с отцом. Потом оно стало ей узко, и она хотела использовать его для чистки обуви, но папа не разрешил и убрал платье в коробку на шкаф. А потом забыл про него.
— Вот, теперь можешь идти, — сказал я. — Желаю упеха, господин Белло!
— Спасибо, Макс! — Белло попытался облизать мне лицо.
— Да ладно уж, господин Белло, — рассмеялся я и отстранил его. — Иди же!
— Господин Белло идёт, — повторил он.
Я открыл дверь. Он повязал платье вокруг шеи, словно шарф, и двумя руками взял фарфоровую миску.
Было темно, когда папа и фрау Лихтблау спустились вниз.
— Мы с Вереной решили отпраздновать примирение, — сказал папа. — Прекрасным ужином с шампанским.
— С Вереной? — переспросил я. — Ах да, я понял.
— Я буду рада, если ты тоже станешь называть меня Вереной.
Папа огляделся и спросил:
— А где же господин Белло?
— Он пошёл в городской парк. Ему надо кое с кем встретиться.
В другой раз папа обязательно выяснил бы, с кем именно господину Белло необходимо встретиться. Но он был занят тем, что обменивался с Вереной влюбленными взглядами, и не выслушал как следует мой ответ.
— В городской парк? Ну, ясно, — только и сказал он.
Когда мы сидели за столом и папа откупоривал шампанское, в дверь позвонили.
— Макс, открой, пожалуйста. Это, наверное, господин Белло, — сказал папа и выстрелил пробкой в потолок.
Это и впрямь был господин Белло. Но он пришёл не один.
Вместе с ним была прелестная молодая особа. У неё были волнистые тёмно-рыжие волосы, в которых торчал кричащий лиловый бант.
Папа перестал разливать шампанское по бокалам и растерянно спросил:
— Кто это?
— Моя подружка, — гордо ответил господин Белло.
— У тебя есть подружка? — удивился папа.
— У тебя ведь тоже есть, — отрезал Белло и ухмыльнулся, поглядев на фрау Лихтблау.
— Я… в общем, совсем не знал, что у тебя есть подружка, — сказал папа и кивнул: — Входите.
Я стоял рядом, так как ведь именно я открыл дверь, и слышал, как господин Белло прошептал:
— Подай ему руку. Чевекки не облизывают друг другу лицо!
Рыжеволосая особа протянула папе руку.
— Правильно, — похвалил её господин Белло, но она отдернула руку, прежде чем папа её пожал.
