– У вас есть хоть какая-то мысль?
– Хоть какая-то – есть. Но надо проверить. Возможно, скоро я вам ее скажу…
Кис решил начать с Левы, парикмахера. Через свои каналы он выяснил обстоятельства убийства. Они были более чем просты: позвонили в дверь, Лев открыл и тут же получил пулю в лоб. Жена его не сразу вышла в прихожую: выстрела она не слышала – смотрела телевизор, но зато слышала звонок в дверь. Спустя какое-то время она озадачилась: с кем это муж так долго общается в прихожей? Вышла и увидела: муж на полу, дверь открыта настежь…
Но Алексея интересовали не столько обстоятельства смерти, сколько ее возможные причины. Милиция пока негусто накопала: Лева не так давно сумел открыть собственную парикмахерскую. Он был должен довольно крупную сумму денег, а вот кому и в какие сроки, вдова не знала. И невозможно было понять, связана ли смерть Левы с долгом или нет.
– Кто наследует парикмахерскую?
Вдова сидела перед ним, нервно крутя в руках пустую чашку из-под кофе.
– Я еще не интересовалась, – безразлично проговорила она. – Знаете, у нас с Левой давно не было супружеских отношений, он погуливал на стороне, я на это смотрела сквозь пальцы. Но мы с ним дружили. Просто дружили, понимаете? Не спали, а дружили… – повторила она. – У меня отняли очень близкого человека, очень. А вы говорите – парикмахерская!!!
Она вдруг размахнулась и запустила чашечку в стену. Та звонко рассыпалась.
– Ирина, – так звали вдову, – прошу вас, сосредоточьтесь, вслушайтесь: я с вами не о наследстве говорю, не о деньгах! Я пытаюсь помочь следствию найти мотив убийства, понимаете?
Она взяла новую чашку с полки. Кис ожидал еще одного полета в стенку, но нет, она подлила себе кофе. И даже предложила детективу.
– Лева какую-то долю отписал на меня. Наверное, я наследница?
– Нет, – терпеливо пояснил Кис. – То, что отписано на вас, – то и так ваше. Наследовать вы можете только имущество вашего мужа… Кто-нибудь был еще в доле?
– По-моему, нет. Я устала, давайте закончим этот разговор.
– Хорошо. Только одно, Ирина. Вы меня слушаете? – Он посмотрел на ее вдруг ставшее отрешенным лицо. – Ирина, это очень важно! Пожалуйста, включитесь…
Ее взгляд наконец собрался, сосредоточился на детективе.
– Да… – откликнулась она безучастно.
– Вы в доле. Это означает, что к вам придут просить возврата долга, понимаете?
– И что с того?
– Если это убийцы вашего мужа, то вы тоже в опасности. Предупредите сразу милицию. И, пожалуйста, меня тоже. Вот мои телефоны. – И Кис подвинул к ней свою визитку.
День пролетел с удручающей быстротой. Пока он искал подходы к имевшейся у милиции информации, пока беседовал со вдовой убитого парикмахера, на Москву опустился морозный, искрящийся вечер. Начало марта – днем воздух слабо пахнул весной, как пустой флакон от духов, но к ночи зима все еще отвоевывала территорию в безраздельное господство, терроризируя все живое леденящим доказательством своего еще не ослабевшего могущества.
Кис был страшно голоден – выпитый кофе только усилил аппетит. Александра ждала его сегодня к ужину и обещала рагу из молодого барашка.
Они не виделись несколько дней – она уезжала в командировку по своим журналистским делам, и он соскучился, хотя почти не думал о ней в эти напряженные дни. Он скучал по ней всегда – не головой, не мыслями, а на каком-то глубоком, подкожном уровне. И сейчас вдруг страшно захотелось все бросить и ехать прямо к ней. Сидеть с ней за столом, есть рагу, запивать его красным вином и смотреть на Александру.
Блаженство…
Они по-прежнему жили не вместе, каждый у себя. Это было во многих отношениях удобно, но во многом и напрягало. Отчасти физически: вещи путались и кочевали из дома в дом, теряясь по дороге. Отчасти, и куда важнее, психологически. Именно так: в их затянувшемся холостяцком образе жизни имелся психологический дискомфорт. Иногда Алексей спрашивал себя: так ситуация сама сложилась? Или ее так сложила Александра? Чтобы иметь свою свободу, независимость… От него?
Пережив пару ссор и вспышек ревности
[3]
, они решили поговорить откровенно. Вернее, решила Александра. На прямые разговоры она была мастер, Кис это усвоил с тех самых пор, когда она сама предложила ему отношения.
[4]
Вот и теперь она взяла на себя инициативу:
– По-моему, нам надо объясниться, Алеша. Ты хочешь, чтобы мы жили вместе? – спросила Александра, не мудрствуя лукаво.
– Не знаю, – честно ответил Алексей. – А ты?
– И я не знаю… Давай тогда поставим вопрос по-другому: тебя не устраивает, что мы живем раздельно?
– Не знаю.
– И я тоже, – призналась Александра. – Иногда мне это кажется обидным…
– Мне тоже.
– А потом я думаю: собственно, что же обидного?
– Я тоже.
– И не нахожу однозначного ответа.
– Я тоже.
Она усмехнулась.
– Алеша, мы с тобой в одинаковой ситуации. Каждый время от времени мучается этими вопросами, но не находит на них ответа. И в результате мы подозреваем друг друга в том, что другой не хочет. Да?
– Согласен.
– А что, если мы договоримся так: когда один из нас ощутит потребность – потребность, а не пустые сомнения, ты чувствуешь разницу? – в том, чтобы жить вместе, то он скажет. И мы обсудим. Идет?
Проблема, таким образом, рассосалась, и больше к ней они не возвращались. Высказанная, сформулированная и обсужденная проблема просто исчезла.
И от этого было легко. Легко было скучать по ней: к его потребности быть рядом с Александрой теперь не примешивались горечь, подозрения, недоумение. И от этого – вот парадокс – он еще больше скучал по ней. И до одури хотел бы сейчас все бросить и поехать прямо к ней. Ужин еще не готов, до их намеченного свидания еще полтора часа, но он бы ходил за ней на кухне, бестолково пытаясь помочь, и урывал бы поцелуй или объятие между хлопотами по приготовлению ужина. И она бы его гнала с кухни: он ей мешает! А он бы не ушел: ну он ведь просто хочет помочь!
Это игра такая, да. Помощи от Алексея с гулькин нос: кроме приготовления полуфабрикатов, он полный ноль во всех остальных кулинарных премудростях… Но он бы мыл по ее распоряжению какой-нибудь салат или картошку и целовал бы ее мимоходом… И она бы сердилась… И прогоняла бы его…
Кайф какой…
Но вместо этого он поехал по адресу пропавшей Жени. Бывшей любовницы Влада и хозяйки безымянной собаки.