Даже если это правда… Я вздохнула. По крайней мере, я могу утверждать, что он самый милый ботаник на свете. Разве он не понял, что уже завоевал мои симпатии? Он был единственным, с кем я продолжала общаться, несмотря на прямо-таки гейские комплименты с его стороны. И это кое-что значит!
Или, может быть, стоит написать Луке, что он уже занял место в моем сердце, вне зависимости от того, кто он такой?
Да, именно так я и сделаю. Выпрямившись, я собралась было писать ответ, когда услышала голос отца:
— Эмили?
— Иду! — прокричала я, чтобы ему не пришла в голову идея попытаться подняться по лестнице с загипсованной ногой. — Что случилось, папа? — спросила я, сбегая вниз по ступенькам.
— Зайди, пожалуйста, в гостиную. Нам с Карлой надо с тобой поговорить.
Хотя его слова звучали невинно, я почувствовала неуверенность.
— Хорошо, — ответила я, пожав плечами, и зашла следом за ним в комнату.
Мама сидела на старом диване, который давно было пора отправить на свалку. Папа сел рядом с ней. Я почувствовала себя так, будто меня сейчас будут ругать.
— Я не виновата, — сказала я, заставив их улыбнуться.
— Не бойся, Эмили, мы не собираемся тебя отчитывать. Наоборот. А сейчас, пожалуйста, сядь.
Все еще недоумевая, в чем дело, я присела в кресло напротив них.
— Так вот, — начала мама, — мы позвали тебя, чтобы сказать, как мы тебе благодарны. Ты так о нас заботишься.
— Мама, — вздохнула я. — Ну, это же само собой разумеется.
— Вовсе нет, ты перевернула свою жизнь с ног на голову, чтобы быть здесь с нами. И мы это очень ценим.
— Но нам кажется, — вступил в разговор Карстен, — что тебе пора возвращаться в Берлин.
Так вот в чем дело.
— Вы опять об этом? — сказала я. — Мы же договорились, я останусь, пока вы будете во мне нуждаться.
Мы об этом уже говорили, причем первый разговор произошел, пока мама еще была в больнице. Чтобы я могла уехать, они даже хотели нанять домработницу, хотя у них не было на это денег.
— В том-то и дело, Эмили, — продолжила мама. — Мы вполне способны справиться сами. Нам бы не хотелось, чтобы из-за нас у тебя были проблемы с учебой. Ты и так уже пропустила три недели, и тебе будет нелегко догнать программу.
— Не переживайте, я справлюсь. Учеба сейчас не главное, вы для меня гораздо важнее.
Я была непоколебима, хотя родители тоже не спешили сдаваться.
— Эмили, — тихо обратился ко мне папа, — Ты нам очень помогла, без тебя нам было бы очень тяжело. Но теперь мы можем справиться своими силами.
Я хотела отрицательно покачать головой, но он посмотрел на меня в упор и продолжил:
— Это правда, ты же знаешь.
Я вздохнула, потому что совсем не была в этом уверена.
— Завтра мне снимут гипс, и я буду снова полностью здоров. А кроме того, мы сегодня говорили с Аленой. Она сказала, что мы можем на нее рассчитывать, если нам понадобится какая-нибудь помощь. Поверь, ты можешь со спокойным сердцем отправляться обратно в Берлин.
То, что Шварцы предложили свою помощь, и правда меня несколько успокоило. Значит, мои родители не останутся совсем без поддержки. Я попыталась представить, как мои родители будут справляться сами. Без гипса папа, конечно, будет более подвижен, но справится ли он с ведением хозяйства? В этом сомневалась. В конце концов, может оказаться, что мама будет снова перегружена.
— Вы уверены? — спросила я.
Родители кивнули. Мы еще долго обсуждали этот вопрос, потому что я не сомневалась, что они беспокоятся о моей учебе, но не могут пока обходиться без помощи. Но они настояли на том, что это неправда, и я все-таки сдалась.
— Но как только возникнет хоть малейшая необходимость, вы сразу должны мне сообщить, и я приеду первым поездом!
— Это совсем не обязательно, — усмехнулась мама, — но я обещаю.
— Я очень на это надеюсь, — сказала я, поднимаясь. — Тогда я в последний раз приготовлю ужин. А с завтрашнего дня будете сами по себе.
И я удалилась на кухню, задрав подбородок. А после ужина ушла к себе в комнату, чтобы заказать по интернету билет на поезд. Но поезд отправлялся ближе к вечеру, так что у меня была возможность попрощаться с Инго и Аленой. А потом я решила позвонить Алекс и поделиться новостями. Она же каждый день жаловалась, что ужасно по мне скучает. Но этот разговор обязательно затянется, так что сначала стоило собрать сумку. Пока я собиралась, я не могла не вспомнить об Элиасе. Только благодаря ему я захватила с собой хоть какую-то одежду. В ночь аварии я была настолько не в себе, что даже не думала о таких очевидных вещах. Я не хотела представлять, что бы делала три недели, если бы у меня не было смены белья. Наверное, Инго был все-таки прав, и иногда мистер Придурок был вполне ничего.
Я поставила собранную, но не застегнутую сумку у двери и спустилась, чтобы спросить у родителей, не надо ли им чего-нибудь. Вернувшись в комнату, я улеглась на кровать вместе с телефоном и, набрав номер, отодвинула трубку от уха. Но вместо радостных воплей я услышала тихий и печальный голос:
— Да?
— Алекс, это ты? — спросила я, а в это время у меня в голове пронеслось двадцать вариантов того, что могло с ней случиться.
— Да, это я.
— Что произошло?
— Ах, Эмили, он меня снова не поцеловал, — заныла она.
Я вздохнула.
— Ну, почему, почему он меня не целует?
Мне уже тоже стало интересно. Все, что Алекс рассказывала о словах и поступках Себастьяна, свидетельствовало о том, что она ему нравилась. И мои собственные наблюдения это подтверждали.
Эти двое ходили на свидания уже пять раз, но казалось, что Себастьян не собирается делать ни шагу навстречу, а Алекс слишком стеснялась и не могла сама сделать первый шаг. У него должна была быть какая-то причина для такой сдержанности, и мне было интересно, что это за причина.
— Хм, может, у него просто не было возможности тебя поцеловать?
— Это как?
— Может, ты сама не даешь ему действовать? — сказала я, улыбаясь.
— Очень смешно, — пробормотала Алекс в ответ.
— Ты уже говорила об этом с Элиасом? Они же лучшие друзья.
— Много раз, — вздохнула она. — Но Элиас отказывается вмешиваться. Он говорит, что мы достаточно взрослые, чтобы самостоятельно во всем разобраться.
Алекс казалась раздраженной, но в этом вопросе я была солидарна с Элиасом. Они оба уже давно не были подростками. Если их чувство настоящее, то они рано или поздно разберутся сами. И совершенно не стоило предпринимать неуклюжих попыток их свести, тем более я ненавидела эти попытки всей душой. Если бы только Алекс разделяла мою точку зрения!
