Диксон заговорил сразу же, прежде чем кто-либо успел открыть рот:
— Послушайте! Мы к вам в гости не напрашивались — вы сами нас пригласили. И говорить вам мы ничего не собираемся. Если у вас есть что сказать, валяйте.
На лице Питера заходили желваки. Но усилием воли он сдержался.
— Отлично. Предлагаю начать с наименее важного. — Питер перелистал бумаги, лежавшие у него на столе, и обратился к Диксону:
— Номер тысяча сто двадцать шесть — двадцать семь записан за вами. Когда вы сбежали, Питер сделал ударение на последнем слове, — я понял, что вы забыли сдать номер, и сделал это за вас. Остался счет на семьдесят пять долларов и несколько центов. Кроме того, есть еще один счет за повреждение гостиничного имущества — на сто десять долларов.
Юноша, назвавшийся Глэдвином, слегка присвистнул.
— Мы оплатим счет в семьдесят пять долларов, — сказал Диксон. — И больше ни цента.
— Ваше право оспаривать второй счет, — заметил Питер. — Но должен вам сказать, что мы это так не оставим. И если потребуется, передадим дело в суд.
— Послушай, Стэн… — сказал четвертый юноша, Джо Валоски. Диксон жестом велел ему замолчать.
Лайл Дюмер, стоявший рядом, в волнении переминался с ноги на ногу.
— Стэн, — тихо сказал он Диксону, — чем бы все ни кончилось, они ведь могут устроить тарарам. В конце концов, поделим на четверых. — И повернувшись к Питеру, заметил: — Если мы решим заплатить вам эти сто десять долларов, может получиться, что мы не сумеем набрать всю сумму сразу. Можно будет выплатить по частям?
— Конечно. — Собственно, нет никаких оснований, подумал Питер, не распространять на этих ребят обычную практику отеля. — Кто-нибудь из вас или все вместе — пусть зайдет к нашему главному бухгалтеру и договорится о рассрочке. — И он обвел взглядом группу. — Ну, как, будем считать, что с этим вопросом покончено?
Один за другим все четверо кивнули.
— Остается выяснить эту историю с попыткой изнасилования — четверо так называемых мужчин против одной девушки. — В голосе Питера прозвучало презрение, которое он и не старался скрыть.
Валоски и Глэдвин вспыхнули. Лайл Дюмер смущенно отвел глаза.
Только Диксон держался с прежней самоуверенностью.
— Это она так говорит. А по-нашему, может, все было иначе.
— Я ведь уже сказал, что готов выслушать вашу версию.
— Черта с два!
— В таком случае, мне остается лишь принять версию мисс Прейскотт.
— Может, жалеете, приятель, что вас там не было? — язвительно спросил Диксон. — Или же вы получили свое потом?
— Успокойся, Стэн, — пробормотал Валоски.
Питер с силой сжал подлокотники кресла. Его так и подмывало выскочить из-за стола и двинуть кулаком по этой самодовольной осклабившейся роже. Но он понимал, что тогда даст Диксону преимущество, которого тот, по-видимому, и добивался. Ну нет, сказал себе Питер, этого не будет — он не потеряет над собой власти.
— Полагаю, — ледяным тоном сказал он, — всем вам ясно, что против вас может быть выдвинуто обвинение в уголовном преступлении.
— Если это так, — парировал Диксон, — то кто-то уже успел бы это сделать. Так что не надо брать нас на пушку.
— Вы готовы повторить эти слова в присутствии мистера Марка Прейскотта? Если он прилетит из Рима, после того как узнает, что случилось с его дочерью?
Лайл Дюмер быстро взглянул на Питера — в его глазах сквозила тревога.
Впервые и во взгляде Диксона появилось беспокойство.
— А ему скажут? — взволнованно спросил Глэдвин.
— Заткнись! — оборвал его Диксон. — Он нас ловит. Не верьте ему! — Голос его, однако, звучал не так уверенно, как минутой раньше.
— Уловка это или нет, можете судить сами. — Питер выдвинул ящик стола, достал папку и раскрыл ее. — Вот тут лежит сделанная мной запись показаний мисс Прейскотт, а также описание того, что я увидел, когда в понедельник ночью вошел в номер тысяча сто двадцать шесть — двадцать семь. Бумага еще не завизирована мисс Прейскотт, но она, конечно, ее подпишет, а если сочтет нужным, то и добавит кое-какие детали. Кроме того, у меня есть письменные показания Алоисиуса Рейса, служащего нашего отеля, на которого вы налетели с кулаками. Он подтверждает мой отчет и описывает, что произошло, когда он вошел в номер.
Мысль получить такой документ от Рейса пришла Питеру в голову лишь вчера поздно вечером. Он попросил об этом молодого негра по телефону, и сегодня утром тот принес ему бумагу. Отчет был аккуратно отпечатан, мысли изложены четко и ясно — недаром Ройс учился на юриста. Вручая Питеру бумаги, Ройс предостерег его: «Я по-прежнему убежден, что ни один суд в Луизиане и ломаного гроша не даст за свидетельство мальчишки-ниггера по делу об изнасиловании, в котором замешаны белые». Слегка раздраженный вечной ершистостью Рейса, Питер тем не менее заверил, что дело никогда не попадет в суд. «Но мне надо быть во всеоружии», — добавил он.
Помог Питеру и Сэм Якубек. По просьбе Питера он осторожно навел справки об обоих молодых людях — Стэнли Диксоне и Лайле Дюмере. Якубек сообщил следующее: «Отец Дюмера, как вам известно, — президент банка, а отец Диксона торгует автомобилями; у него хорошее дело, большой дом. Оба парня, судя по всему, пользуются достаточной свободой и попустительством со стороны родителей, а также, насколько я понимаю, не испытывают недостатка в деньгах, хотя и до определенного предела. Отцы обоих, судя по тому, что мне удалось узнать, не станут кипятиться из-за того, что их сынки переспали с какой-то там девчонкой; скорее всего, скажут: „Я в молодости тоже этим грешил“. Но попытка изнасилования, да к тому же дочки Прейскотта — это уже другое дело. Марк Прейскотт пользуется влиянием в городе — не меньшим, чем кто-либо другой. Он вращается в том же кругу, что и родители обоих мальчишек, хотя, пожалуй, Прейскотт по своему положению превосходит, их. И конечно, если Марк Прейскотт напустится на стариков Диксона и Дюмера и обвинит их сыновей в изнасиловании своей дочки или в попытке изнасилования, то дело будет худо, и оба парня понимают это».
Питер поблагодарил Якубека и на всякий случай принял услышанное к сведению.
— Ваши угрозы прижать нас этим заявлением, — заговорил Диксон, — ничего не стоят. Своими глазами вы ничего не видели, и бумага ваша составлена с чужих слов.
— Возможно, вы и правы, — сказал Питер. — Я не юрист и поэтому не могу утверждать наверняка. Но будь я на вашем месте, я не стал бы сбрасывать со счетов этот документ. И еще: чем бы дело в суде ни кончилось, пахнуть оно будет не очень хорошо, и я полагаю, что ваши родители всыплют вам по первое число.
Быстрый взгляд, которым обменялись Диксон и Дюмер, показал Питеру, что последний удар достиг цели.
— Ребята! — взмолился Глэдвин. — Нам вовсе ни к чему попадать в суд.
— Что же вы собираетесь предпринять? — мрачно спросил Лайл Дюмер.
