– Нет, нет! Убейте его! – вопила я из последних сил.
Почему схватили меня? Я же не враг.
«Самый настоящий враг», – раздался в голове знакомый голос.
Но мне было не до того. Нужно выбираться отсюда, жужун уже близко. Он растерзает меня, как ту несчастную лису.
Послышался звук разрываемой ткани. Следом – все тот же голос:
– Успокойся, Пейдж. Все хорошо, ты в безопасности…
В безопасности, как же! Кровь стыла в жилах. Выпутавшись из сети, я рванулась бежать, но кто-то схватил меня за ноги и поволок назад.
– Пейдж, сконцентрируйся. Используй свой страх. Скорее!
Но сконцентрироваться не получалось. Паника сковала рассудок, не давая ничего предпринять. Сердце колотилось как угорелое, во рту пересохло.
– Пейдж, справа! Атакуй!
Сквозь пелену проступил силуэт, явно не человеческий. Мой страх достиг наивысшей точки. Дух вырвался из тела и устремился в эфир, в пустоту, но вдруг наткнулся на что-то.
Последнее, что я видела, – как мое тело падает на землю. Но видела не своими глазами, а глазами оленя.
18
Пробуждение
Есть вещи, забыть которые невозможно. Они кроются в самых недрах сознания, во мраке абиссальной зоны. Я спала как убитая в надежде избавиться от воспоминаний о лесном кошмаре.
Сон всегда был моим спасением, блаженным оазисом среди суровых будней. Никто в шайке не понимал, как у меня получается дрыхнуть сутки напролет. Надин всегда поднимала на смех мое желание вздремнуть после нескольких часов, проведенных в эфире.
«Ты точно чокнутая, Махоуни, – хохотала она. – Дрыхнешь, дрыхнешь – и еще спать? Обойдешься, дорогуша. Не за то тебе платят!»
Надин Арнетт, воплощение сочувствия. Единственная в банде, по кому я не скучала.
Когда я очнулась, за окном сгущались сумерки. Сломанное запястье было заковано в железный «паучий» браслет. Мой взгляд двинулся вверх и уперся в бархатный полог.
Я лежала в постели стража. Но почему?
В голове каша, мысли путаются. От пережитого сохранились лишь смутные воспоминания. В точности такое же было состояние, когда Джекс угостил меня настоящим вином. Браслет сидел прочно, не давая шевельнуть кистью. Хотелось встать, выбраться из треклятой кровати, но тело будто налилось свинцом. Снотворное. Меня напичкали снотворным. Впрочем, так даже лучше. Спать, спать…
На второй раз пробуждение было менее приятным. Из глубины покоев доносился знакомый голос. Страж вернулся, и не один. Я осторожно выглянула из-за балдахина.
В камине ярко полыхал огонь. Страж стоял ко мне спиной и говорил на каком-то незнакомом, удивительно музыкальном наречии. Рядом стояла Тирабелл Шератан с кубком в руке и бурно жестикулировала другой, то и дело кивая на постель – на меня. Страж покачал головой и снова заговорил.
Что это за язык?
Недолго думая, я перехватила ближайшего призрака из сонма тех, кто жил здесь когда-то. Духи буквально танцевали под мелодичную речь рефаитов. Такое часто случалось, когда Надин играла на пианино или полиглот запевал на улице песенку. Полиглоты умели говорить на языке, известном лишь духам, но страж и Тирабелл не полиглоты, не та аура.
Тем временем оба склонили головы, рассматривая что-то.
Мой мобильник!
Тирабелл повертела сотовый в руках, коснулась клавиш, но ничего не произошло – батарейка давно сдохла.
Если телефон и рюкзак у них, то и памфлет тоже. А сейчас они что, пытаются добыть номера из списка контактов? Наверное, подозревают, что я знакома с автором памфлета. Если номер Джексона найдут, обязательно всплывет Севен-Дайлс, и тогда видение Карла сразу приобретет смысл…
В общем, сотовый нужно забрать.
Тирабелл сунула мобильник в карман рубахи, прижалась лбом ко лбу стража и вышла, плотно притворив за собой тяжелую дверь. Страж на секунду застыл, глядя в окно, потом повернулся к кровати. Ко мне.
Сдвинув полог, он уселся на край постели:
– Как себя чувствуешь?
– Иди к черту!
Его глаза вспыхнули.
– Судя по всему, намного лучше.
– Почему мой телефон у Тирабелл?
– Так он не достанется Нашире. Ты ведь не хочешь, чтобы «алые» разыскали твоих друзей в Синдикате?
– У меня нет там никаких друзей.
– Не ври мне, Пейдж.
– Я и не вру.
– Снова врешь.
– А с каких это пор ты заслуживаешь доверия? – фыркнула я. – Бросил меня на растерзание жужуну.
– Ты ведь знала, что рано или поздно это случится. И потом, я тебя предупредил.
– Предупредил? Интересно как?
– Центры переохлаждения, Пейдж. Из них и появляются эмиты.
– То есть ты целенаправленно выпустил одного?
– Да, но тебе ничто не угрожало. Ты испугалась, однако задание выполнила.
Во рту у меня пересохло.
– Выходит, все лишь для того, чтобы заставить меня подчинить Нулу? Сначала ты открыл эпицентр…
Рефаит кивнул.
– Потом выпустил жужуна.
Снова кивок.
– Напугал меня до потери сознания, а…
– Да, да и еще раз да. – Страж не испытывал ни капли смущения. – Твой дар активируют сильные эмоции: злость, ненависть, тоска, страх. Но главный двигатель – страх, тогда дар достигает своего пика. Пребывая в крайнем ужасе, ты подчинила Нулу, решив, будто это она, а не эмит гонится за тобой. Но я никогда не подверг бы тебя серьезной опасности.
– Эта тварь могла меня убить!
– Я заранее принял меры предосторожности, – убеждал рефаит. – Повторю, тебе ничто не угрожало.
– Не гони. – Я невольно перешла на уличный сленг. – Если считаешь, что навтыкать соль – это меры предосторожности, ты сильно ошибаешься. Поди понравилось, как меня гоняют по лесу, да?
– Нет, Пейдж. Я пытаюсь тебе помочь.
– Гори в аду!
– В некотором смысле я и так в аду.
– Отлично, только держись там от меня подальше.
– Нет. Мы заключили соглашение, а я условий сделки не нарушаю. – Рефаит посмотрел на меня в упор. – Жду тебя через десять минут. У нас по плану час светской беседы.
Захотелось плюнуть в него, но он лишил меня такой возможности, быстро задернул полог.
Из комнаты я отправилась на второй этаж с твердой решимостью ничего не рассказывать. Им и без того известно слишком много. Информацию о Джексе из меня точно не вытянут. Нашира уже пустила ищеек по следу банды. Если разнюхает, что мы с Джексом близкие друзья, наверняка собственноручно велит мне его арестовать. Ладно, притворюсь, будто еще не очухалась от стычки с эмитом и не могу толком говорить.
