– Ты совсем другой! – вырвалось у меня.
– Ты тоже. Впрочем, откуда тебе знать, как выглядит моя Пейдж. – Он запрокинул голову. – Хотя…
Небо заслонила крылатая тень. Мои лодыжки и запястья стянуло незримыми ремнями.
– Бедная марионетка, – послышался вздох. – Ты так ничего и не поняла.
– Как и ты. – Запястья вдруг сократились до крошечного размера, и невидимые путы пали. – Хорошо, что догадалась не называть своего настоящего имени, иначе бы твой трюк сработал.
На его губах заиграла легкая улыбка.
– Смотрю, ты научилась менять свой естественный облик внутри чужого лабиринта. Твои таланты не перестают удивлять.
Джексон стоял, заложив руки за спину. Черные глаза следили за каждым моим шагом.
– Что собираешься делать? Заставишь меня сплясать на арене? Или устроишь шоу – вынудишь рыдать и молить тебя о пощаде? А может, просто выбьешь дух из тела, хотя сомневаюсь, что силенок хватит.
– Я не хочу тебя убивать, Джекс.
– Почему? Только подумай, какая грандиозная развязка. Докажи им. Докажи, что ты прирожденная убийца, солнышко.
– Я тебе не лапушка и не солнышко. Мне не нужна твоя смерть. Мне нужна корона.
Я рванула вперед.
Он не успел среагировать.
К счастью, спектры не могли проникнуть в солнечную зону и помешать мне, а инстинкты Джексона притупились от ран. В мгновение ока я очутилась в склепе и захлопнула крышку.
Теперь мой фантом смотрел на мир зрячим взором Сборщика. Перед глазами вспыхивали разноцветные огни. Эфирная восприимчивость усилилась. Лица зрителей слились в одно сплошное пятно. Мой взгляд, точнее, взгляд Джексона расплывался. Настораживала необычайная легкость, как будто переселение удалось лишь наполовину. Чужое тело явно было мне велико.
И неудивительно! Мое собственное тело еще держалось на ногах. Из носа струйкой бежала кровь, глаза остекленели, но я выстояла. Серебряная пуповина растянулась сразу на два лабиринта.
У меня получилось!
Бренная оболочка Джексона рухнула на колени. Я подняла руку в белой перчатке и без запинки произнесла:
– Во имя эфира…
Погоди, – раздался призрачный голос в голове. – Не надо!
– Я, Белый Сборщик, главарь мимов Четвертого сектора Первой когорты…
Нет, перестань! Прочь отсюда! ПРОЧЬ!
– Сдаюсь…
НЕ СМЕЙ! ЗАКРОЙ МОЙ РОТ!
Призрачная оболочка Джексона пыталась вытеснить меня, кулаки барабанили по крышке склепа. В бренном мире его пальцы царапали пол.
Будь ты проклята, дрянь! Я кормил тебя, одевал, заботился! Вспомни, кому ты обязана жизнью! Без меня ты сдохнешь! Тебе конец! Слышишь, Пейдж Махоуни? ОНИ ДОБЕРУТСЯ ДО ТЕБЯ!!!
– …Своей подельнице Бледной Страннице, – с усилием закончила я.
Железные пальцы стиснули сознание. Каменный ангел душил меня в смертельных объятиях. Скорчившись на земле, призрачная оболочка Джексона выла от ярости. Раздался хруст, и меня отбросило в темноту, в эфир, а оттуда – назад в тело. Очнулась я как раз вовремя, чтобы заслониться от удара, но трость уже перехватила пара рук. Элиза стояла надо мной, пытаясь оттолкнуть Джекса, который мертвой хваткой вцепился мне в горло.
– Джексон, прекрати! Успокойся!
– Битва окончена. – Минти Вулфсон шагнула на арену. – Отпусти ее, Сборщик.
Джексона кое-как оттащили прочь. Ноги вдруг подкосились, но кто-то крепко держал меня за талию, не давая упасть. Ник. Я вцепилась ему в плечо, тяжело дыша.
– Ты справилась, – шепнул он мне на ухо. – Молодец, Пейдж.
Шестерым подручным с трудом удалось утихомирить Джексона. Его ноздри яростно раздувались, глаза лезли из глазниц, с подбородка капала кровь. Столы I-4 разделились на два лагеря. Презрительное шиканье быстро потонуло в шквале аплодисментов и криков: «Черная Моль! ЧЕРНАЯ МОЛЬ!!!»
Однако мне не давал покоя неутихающий ропот. Ник с Даникой подхватили меня под руки и увели с арены. Двое других волокли Джексона. Элиза догнала нас и прикрыла мне рану на боку марлевой повязкой.
В ушах звенело. Мысли путались. Даже не верилось, что я смогла победить Джексона Холла.
– Прошу тишины! – скомандовала Минти. – Тишина в зале!
Однако публика еще долго не успокаивалась. Надин протягивала Джексону платок. Зик остался с сестрой, но его рот судорожно подергивался, взгляд был прикован к Нику, который молча сунул мне баночку фибринового геля. Я зачерпнула целую пригоршню и стала втирать в бок, но кровь все равно хлестала как из ведра. Такими темпами к утру меня окрестят Кровавой Королевой.
Вернулась Элиза с адреналином. Наши взгляды с Надин встретились. Она не улыбнулась, только покрепче ухватила Джексона за плечо.
– Внесите корону, – велела Минти под бурные овации зала. – У нас есть победитель.
– Минутку. – Ступая по пеплу и крови, Аббатиса прошла на середину круга. – Как это понимать?
– Белый Сборщик сдался подельнице.
– Главари мимов подельникам не сдаются!
– Значит, это первый случай.
– Совершенно очевидно, что доблестный главарь Четвертого сектора Первой когорты капитулировал не по своей воле. Эта девчонка все подстроила.
– Она странница, а правила битвы не ограничивают масштабов экстрасенсорного влияния. Если эфир наградил Бледную Странницу таким талантом, она вправе использовать его по своему усмотрению.
– Да, но как быть с ее чудовищным предательством? С пренебрежением клятвой верности? – напирала Аббатиса.
– Верность подельников регулируется неписаным законом, который никак не распространяется на правила битвы. Надо читать книги по истории Синдиката, Аббатиса. А если бы в Синдикате чтили мораль, тебя бы в жизни не сделали королевой мимов.
– Все ясно. Ты с ней заодно. Ты и твои шестерки.
– Я распорядительница сегодняшней битвы, – холодно парировала Минти, – и мое решение окончательно.
Под золотой вуалью Аббатиса побелела как мел. Ее лишили власти временной владычицы, власти, которую она украла у Гектора и Рот-до-Ушей. Взгляд заметался по подземелью в поисках сообщника, но Старьевщик куда-то исчез. Рука в перчатке непроизвольно сжалась в кулак.
Внезапно послышался шум. Джекс с рычанием оттолкнул лакея, пытавшегося обработать ему раны.
– Пошел прочь! Пусть козни Граб-стрит помешали мне стать темным владыкой, но я еще возьму свое. Прочь с глаз моих!
Под взмахом трости лакей попятился, бормоча извинения. Зрители затихли в предвкушении традиционной речи поверженного противника.
– «Семь печатей» распались, – тихо прошептал Джексон.
