– Простите, – прошелестела Элиза, норовя упасть в обморок. – Я так виновата перед вами обоими. Просто мне очень хотелось спать.
– Могла бы и предупредить, чтобы мы сворачивались. Но ты даже не соизволила позвонить. Из-за тебя нас избили. А потом являешься сюда полдесятого и удивляешься, что тебе не дают поспать.
– Стоп, – перебила я. – Элиза, где тебя носило все это время?
– Спала. На улице, – нехотя призналась та.
Дрыхнуть на улице – это совсем не в стиле Элизы.
– Где именно? Я проверила окрестности.
– На Гудвинс-Корт. Сама не пойму, как там очутилась.
– Врешь! – взвилась Надин и ткнула пальцем в Зика. – Знаешь что? Мне плевать, где ты была и что делала, но ему по твоей милости сломали ребра. Кто будет с этим разбираться?
Все взгляды устремились в мою сторону. В отсутствие Джекса все его полномочия автоматически переходили ко мне, включая право наказывать виновных.
– Элиза, – внушительно проговорила я, – тебе дали возможность поспать в перерыве. Понимаю, два часа – это очень мало, особенно после затяжного транса, но ты должна была вернуться на рынок, чтобы Зик и Надин спокойно ушли. Лучше выдержать гнев Джексона, чем потерять клиентов.
В свои двадцать три года Элиза могла послать меня, малолетку, куда подальше, но она трепетно относилась к моему положению в Синдикате.
– Прости, Пейдж.
В ее голосе было столько отчаяния, что у меня не хватило духу и дальше читать нотации.
– Все, тема закрыта, – объявила я, но, видя, как Надин изменилась в лице, добавила: – Перестань. Ну уснул человек, бывает. Как прикажешь поступить? Прикончить ее?
– Вот уж не знаю. Ты у нас подельница, прими меры. Нас, значит, отлупили до полусмерти, а ей как с гуся вода?
– Гектор пристал к вам только потому, что он идиот, жалкое подобие темного владыки. Рано или поздно его прикончат свои же. Элизе вообще не стоило появляться на рынке, это во-первых. А во-вторых, украли картину, над которой она билась столько времени. По-моему, с нее достаточно.
– Упахалась, бедная! Знай себе сиди в трансе, а несчастному Филиппу отдуваться.
– Ты, что ли, надрываешься со скрипочкой? – набросилась на нее Элиза. – Тоже мне подвиг. Да на такое любой невидец способен. Какой от тебя прок, Надин? Не сегодня завтра Джекс вышвырнет тебя, как тогда запоешь?
– Зато я все делаю своими руками, мисс кукловод.
– Да я приношу Джексу основную прибыль!
– Это Питер приносит прибыль. Рашель приносит. Филипп…
– Тебя вообще держат только из-за брата, – раскрасневшись, выпалила Элиза. – Сначала Джекс даже не хотел тебя брать.
– Довольно! – рявкнула я.
Элиза громко всхлипывала и накручивала на палец растрепанную прядь. Надин застыла как громом пораженная.
– Вот именно, довольно! – раздался властный голос.
На пороге стоял Джексон с мертвенно-бледным лицом. Даже белки глаз посветлели.
– А теперь объясните, что здесь происходит?
Я выступила вперед, заслонив собой Элизу.
– Все в порядке, проблема решена.
– Что за проблема, позволь полюбопытствовать?
И тут Надин прорвало:
– Элиза нас кинула, товар украли, у Зика сломано ребро. Много ты нарешала, Махоуни!
– Тебе бы в НКО работать, – холодно парировала я, – как раз твой формат. Насчет перелома Ник что-нибудь придумает, но нельзя наказывать человека за то, что он устал.
– Я сам разберусь, Пейдж. Спасибо. – Джекс повернулся к Элизе. – Что скажешь в свое оправдание?
– Прости, Джексон, – залепетала та. – Мне так стыдно. Я просто…
– Просто – что? – Голос Джекса был приторным как мед.
– Просто устала. И… отключилась.
– И не сумела добраться до Ковент-Гардена, так?
Элиза вся сникла и еле слышно прошептала:
– Да.
– Ее вырубило прямо на улице, – поспешно добавила я. – Ей вообще не стоило торговать.
Джексон надолго замолчал. Потом с леденящей кровь улыбкой шагнул к Элизе.
– Джекс… – предостерегающе начала я, но тот не удостоил меня даже взглядом.
– Элиза, дорогая моя Страдающая Муза. – Джекс взял ее за подбородок и с силой сжал. – Боюсь, что Надин права. – Его хватка усилилась. – Не знаю, что за безобразие творится у тебя со сном, но бездельников в шайке я не потерплю. Будь ты хоть трижды великомученица и страдалица, как гласит твоя кличка, не смей распускать нюни. Не можешь контролировать себя – убирайся. Допускаю, что тебе так и так придется нас покинуть. Если твои картины перестанут покупать, пользы от тебя – как заклинателю от зеркала.
Каждое слово ранило Элизу в самое сердце. Повисла гнетущая тишина. Никогда Джекс не распекал нас с такой жестокостью.
– Джексон… – дрожащими губами проговорила Элиза.
– Все, разговор окончен. – Набалдашник трости качнулся в сторону двери. – Отправляйся в мансарду и хорошенько подумай о своем шатком положении. И молись, чтобы проблема благополучно разрешилась. Если надумаешь сохранить работу, сообщи мне до рассвета. Там посмотрим.
– Мне очень нужна работа, ты же знаешь. – Элиза буквально умирала от страха. – Умоляю, Джексон, не поступай так со мной…
– Прекращай ныть! – последовал безжалостный ответ. – Ты медиум Четвертого сектора Первой когорты, а не уличная побирушка.
Надо отдать Элизе должное, она не заплакала. Джекс безучастно наблюдал, как художница поднимается по лестнице и исчезает во мраке мансарды.
Я покачала головой:
– Зря ты так, Джексон.
Ноль реакции – как об стену горох.
– Надин, свободна, – распорядился Джекс.
Та не возражала. Особого раскаяния она не испытывала, впрочем, радости тоже. Надин вышла, громко хлопнув дверью.
– Зик!
– Да.
– В свою комнату, живо!
– Джексон, это правда, что ты взял сестру только из-за меня?
– Иезекииль, много ты видишь балаганщиков в этом доме? Какой мне прок от скрипачки с паническим расстройством? – Джексон яростно потер переносицу. – У меня от тебя мигрень. Прочь с глаз моих, нахал!
Зик медлил, явно намереваясь что-то возразить, но я жестом велела ему молчать. Спорить сейчас с Джексом – чистой воды самоубийство. Подавленный, Зик подхватил разбитые очки, взял со стола книгу и удалился к себе, не обмолвившись про сломанное ребро.
– Пейдж, идем наверх. – Не выпуская из рук трости, Джекс стал взбираться по лестнице. – Надо поговорить.
Я шагала следом, едва сдерживая слезы. За какие-то пять минут наша банда распалась на части.
