– По-твоему, победа над рефаитами положит конец инквизиции? Не тешь себя пустыми иллюзиями. Фрэнк Уивер и правительство не примут тебя с распростертыми объятиями, если уничтожишь их хозяев.
– А по-твоему, не стоит и рыпаться? Подумай, Джекс, кто возглавит Четвертый Первой, когда эти ребята явятся по нашу душу.
– Осторожно, Пейдж. Ты ступаешь на опасную территорию.
– Хочешь сказать, лезу на твою?
Этого Джекс не мог стерпеть. Одной рукой он швырнул меня к шкафу и прижал к полкам. Вот где силища, а по виду и не скажешь. Сверху слетел флакончик снотворного и разбился вдребезги.
– Джексон! – возмущенно рявкнул Ник, но того было уже не остановить.
Тонкие пальцы больно сдавили мое предплечье с навеки отпечатавшейся меткой полтергейста.
– Теперь слушай внимательно, лапушка. Я не позволю своей подельнице шататься по улицам и нести всякую чушь, как будто она сбежала из Бедлима. Особенно в преддверии битвы за власть. – Между бровями у него залегла треугольная складка. – Думаешь, наши небожители поддержат мою кандидатуру, если узнают, что я купился на сказочки про великанов и ходячих мертвецов? Как думаешь, почему я помешал тебе рассказать все Аббатисе? Откуда у тебя уверенность, что нам поверят на слово, а не высмеют, как полных идиотов?
– В этом все дело, Джекс? – ухмыльнулась я. – После стольких лет ты по-прежнему боишься стать посмешищем?
Он улыбнулся одними губами:
– Как человек щедрый, даю тебе еще один шанс. Последний. Либо ты со мной, сидишь себе и в ус не дуешь под защитой сектора, либо можешь попытать удачи на улице, где тебя даже слушать не захотят, а в конечном итоге вздернут за убийство Гектора. Единственная причина, по которой ты еще жива, лапушка, – это мое заступничество. Будешь дурить, лично поставлю тебя перед советом, пусть полюбуются на твою отметину.
– Ты не посмеешь! – вырвалось у меня.
– Ты и понятия не имеешь, на что я готов, лишь бы уберечь Лондон от войны. – Сжав напоследок пальцы, Джексон выпустил мою руку. – На днях распоряжусь, чтобы закрасили солнечные часы от греха подальше. У тебя два пути, Пейдж: либо стать подельницей темного владыки, либо добычей для ворон. Но учти: предпочтешь второй вариант, все сразу узнают, что ты теперь на вольных хлебах. Как тогда, перед твоим возвращением к «Печатям». В конце концов, если не Бледная Странница, кто ты вообще есть?
Он вышел из комнаты. Я пинком перевернула корзину с безделушками для рынка и опустилась на кровать, подперев голову здоровой рукой. Ник устроился напротив и сжал мое плечо.
– Пейдж?
– Это укрепило бы Синдикат. – Я с трудом переводила дух. – Нужно только убедить их…
– Допустим, тебе удастся раздобыть доказательства насчет рефаитов. Проблема в том, что правда уничтожит Синдикат в его нынешнем виде. Ты хочешь использовать его силу во благо. Джексон категорически против этого. Ему надо сидеть на троне, собирать души и царствовать до самой смерти. Больше его ничего не интересует. Но у подельницы темного владыки тоже есть власть. С ней ты сама можешь все изменить.
– Джекс не позволит, – горько откликнулась я. – Сделает из меня девочку на побегушках, только повыше статусом. Изменить все под силу лишь владыке.
– Или владычице, – усмехнулся Ник. – Давненько у нас не избирали прекрасный пол.
Я медленно подняла глаза. Его веселая улыбка тут же поблекла.
– У меня нет шансов, Ник. Или есть?
Он встал и, оперевшись на подоконник, устремил задумчивый взгляд во двор:
– Подельники заведомо в проигрыше. Их преданность не может оспариваться в битве.
– Правила запрещают?
– Возможно. Если подельник выступит против своего главаря мимов, значит он предатель. За всю историю цитадели подобных прецедентов не было. Вот ты пошла бы за предателем?
– Я бы возглавила колонну.
– Давай без шуток, серьезно.
– Хорошо. Пошла бы я за предателем? Да, если он знает правду о Сайене и хочет положить конец тирании и бесконечным убийствам паранормалов…
– Синдикату плевать на Сайен. Здешний народ ничем не лучше Джексона, поверь. Даже те, кто прикидываются добренькими. Деньги – вот все, что им нужно. За них мать родную продадут. А у тебя нет для них денег. И потом, вспомни, это мы делаем всю грязную работу, а Джексон только покуривает табак да попивает абсент. По-твоему, он и ему подобные станут сражаться за нас? Станут рисковать своей драгоценной жизнью ради других?
– Не знаю, но выяснить не мешало бы. – Я тяжело вздохнула. – Допустим, я решу выставить свою кандидатуру. Будешь моим подельником?
Ник болезненно поморщился:
– Буду, потому что ты мне очень дорога. Но затевать это не советую категорически. В лучшем случае тебя ждет статус вероломной владычицы, а если проиграешь – верная смерть. Потерпи пару лет, и Джексон отдаст тебе сектор. По-моему, самый разумный вариант.
– Нет времени. Вот-вот внедрят «Экстрасенс», а рефаиты наверняка обустроили новую колонию. Ударить нужно именно сейчас. А кроме того, через два года Джексон не уйдет, он всю дорогу будет ставить мне палки в колеса. Одной рукой гладить по голове, а другой держать за горло.
– Неужели дело стоит того, чтобы так рисковать?
– Столько людей погибло, спасая меня из Шиола, – тихо проговорила я. – И продолжают гибнуть изо дня в день. Оставаться в стороне – значит предать их память.
– Тогда будь готова к возможным последствиям. – Ник поднялся. – Пойду успокою нашего буяна. Ты пока разбирай вещи.
Он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Похоже, другого пути нет. Перекрашенные солнечные часы не смогут надолго обмануть рефаитов. Чтобы превратить Синдикат в мощную армию, способную противостоять врагу, нужно мыслить более масштабно. Нужно, чтобы мой голос услышали все.
Помедлив, я стала собирать разбросанные по полу вещи: газетные вырезки девятнадцатого века, броши, антикварные нумы и, наконец, третье издание «Категорий паранормального», изъятое у балаганщика в Сохо, который прилюдно высмеивал постулаты памфлета. «Сочинение Таинственного Автора» – значилось на обложке.
Слова дают крылья даже тем, кто совсем отчаялся и утратил всякую надежду на спасение.
Вот и способ донести мое послание.
Я воткнула симку в телефон и набрала номер, полученный от Феликса.
11
Городская легенда
– Чего? – Нелл уставилась на меня как на полоумную.
В прошлый раз, когда мы с ней виделись, у нее были длинные волосы. Сейчас короткие пряди едва прикрывали щеки и переливались всеми оттенками оранжевого. Путевые очки и черная губная помада сделали ее облик совершенно неузнаваемым.
Заря только-только занималась, но мы впятером уже собрались на верхней террасе независимого кислородного бара в Камдене. Столики друг от друга были отделены изогнутыми ширмами. Балаганная музыка, доносящаяся с рынка, скрывала наш разговор от посторонних ушей.
