До сегодняшнего момента я не задумывалась, что будет, вернись Страж в мою жизнь. Впишется ли он в нее? Арктур Мезартим ассоциировался с бесконечными галереями «Магдален», алыми шторами, беседой у камина и старомодной музыкой. Сложно было представить его разгуливающим по улицам Лондона…
Ладно, проблемы надо решать по мере поступления. Пока пусть похитители кусают себе локти.
Я быстро нацарапала записку.
Попозже загляну, жди. Дверь никому не открывай. И большая просьба: переживи эту ночь. Спасать тебя – занятие слишком хлопотное.
Пейдж
14
Арктур
На следующий день он очнулся не в камере, где «Ветошь» морила его голодом и издевалась в свое удовольствие, а на добротном, правда коротковатом, матрасе. Под головой – продавленная подушка, на прикроватной тумбочке – букет искусственной герани.
– Ничего не напоминает? – усмехнулась я.
Страж с сомнением оглядел трещины на потолке и черные пятна сырости по углам.
– Это место – точно нет.
Его голос не изменился. Низкий, глубокий, он как будто обволакивал собеседника.
– Ты в Четвертом Первой, в ночлежке. – Я чиркнула спичкой. – Не «Магдален», конечно, но все теплее, чем на улице.
– Да, здесь тепло. Не в пример подземелью Камдена.
В сиянии свечи Страж приподнялся на локтях и сел. Синяки на лице странным образом исчезли.
– Который час?
– Четыре. Ну и силен же ты дрыхнуть.
– Твою записку прочитать успел. – Он немного помолчал. – Могу я узнать, где ты была?
– В Севен-Дайлсе.
– Ясно. – Короткая пауза. – Снова под началом у Джексона?
– У меня не было выбора.
Мы долго смотрели друг на друга. С момента побега столько всего случилось. Да и сидеть вот так, на нейтральной территории, было неожиданно и странно.
В колонии я успела привыкнуть к его облику, но сейчас мне все казалось в новинку. И радужная оболочка, вспыхивающая, словно пламя за витражным стеклом, и черные как ночь зрачки. Суровые, но в то же время изящные черты: четкие линии губ, волевой подбородок. Спутанные пряди каштановых волос так по-человечески небрежно падают на лоб. Страж ничуть не изменился, только ореол сияния слегка поблек.
– Раз ты явился, значит возникла угроза, – нарушила я затянувшееся молчание.
– Верно. Хотел тебя предупредить, но верховный инквизитор и сам неплохо справился. – Страж окинул меня пристальным взглядом. – Лондон тебе к лицу.
– Регулярная кормежка творит чудеса. – Я откашлялась. – Не желаешь выпить? С вином в стране напряженка, но специально для вас в изобилии вкуснейшая вода из-под крана.
– От воды не откажусь. Мои тюремщики щедростью не отличались.
– Постиранная одежда в ванной.
– Спасибо. – Страж поднялся.
Я деликатно отвернулась и сосредоточилась на стаканах, дабы не смущать рефаита, привыкшего щеголять в вычурных нарядах. Вопреки ожиданиям, тот довольно равнодушно отнесся к своей наготе. Вскоре он вернулся в черном облачении торговца и уселся напротив меня на кушетку. Теперь нас разделял стол. Все в точности как в «Магдален», за исключением униформы. Ворот его рубашки распахнулся, приоткрыв грудь…
– Не ожидал, что ты доберешься до катакомб. Весьма впечатляет. Уже и не чаял спастись.
– Золотая пуповина помогла, – коротко ответила я и кивнула на свечу. – Не хочешь связаться с Тирабелл? Сеанс можно устроить прямо здесь.
– Давай сначала поговорим. Как только Рантаны узнают, что ты меня освободила, мы не сможем оставаться наедине, не возбуждая подозрений.
– Подозрений? – эхом повторила я.
– Не думай, что маскарад на этом кончился, Пейдж. Игра продолжается, поменялся лишь стиль. Не только Саргасы опасаются близкой дружбы между рефаитами и людьми.
– Но им известно о золотой пуповине.
– Им известно, что ты подняла бунт. Тирабелл и Цефей знают про пуповину. А еще, со слов Саргасов, они в курсе, что между нами возникло нечто большее. – Страж посмотрел на меня в упор. – Этим их знания исчерпываются.
У меня екнуло сердце.
– Понятно. – Я протянула ему стакан.
Даже здесь, вдали от колонии, этот будничный жест казался преступным.
– Спасибо.
Я кивнула и вновь устроилась на кушетке, подтянув колени к груди.
– Саргасы ищут тебя?
– О, не сомневайся. Уверен, Ситула Мезартим идет по моему следу, пока мы тут беседуем. Я ведь плотеотступник. Ренегат, – безразлично добавил он. – Все рефаиты осведомлены о моем предательстве.
– И что грозит плотеотступнику?
– Изгнание из загробного мира и рядов рефаитов на веки вечные. Кровеотступник предает лишь королевскую семью, но совершить преступление против плоти означает предать весь свой род. За мной числится самое страшное преступление – близость с человеком.
Со мной.
– Ты ведь знал о последствиях, – вырвалось у меня.
– Знал.
Страж говорил ровно, словно речь шла о погоде, а не о жизненно важных вещах.
– Нашира наседает на инквизитора, чтобы он задействовал все силы для поимки беглецов. Двое уже у нее, в пыточной.
– С чего ты взял?
– Альсафи – наш лазутчик в стане Наширы. Он сливает нам информацию. Кого именно она захватила – пока неизвестно, но я попробую выяснить. – Его взгляд затуманился. – Что с Майклом? Он в порядке?
Майкл был первым, кому Страж доверился до меня.
– В последний раз видела его у Тауэра, – вздохнула я. – «Щиты» перебили почти всех, кто был в поезде.
Страж сжал кулаки:
– Сколько спаслось?
– Из двенадцати – пять, включая меня.
– Пять… – С его губ сорвался горький смешок. – Пора мне завязывать с мятежами.
– Спасти их было моей задачей. Ты тут ни при чем.
Мы снова замолчали. Я успела забыть его взгляд. Пристальный, проникновенный, он точно смотрел в самую глубь моего лабиринта.
– Мне надо задать тебе так много вопросов!
– Спрашивай, – пожал он плечами. – Время есть.
– Через пару часов мне возвращаться в логово. Джекс явится к полуночи. Если не застанет меня, начнутся вопросы.
– И первый будет от меня, – отрезал Страж. – Объясни, надо ли было убегать от Наширы, чтобы снова плясать под дудку Джексона?
Я дернулась, как от пощечины.
– Никто и не пляшет! Просто не хочу терять его расположение.
– Не ты ли возмущалась на лугу, что устала от рабства? Этот человек грозил убить тебя, если откажешься служить ему. Тогда почему не он ищет твоего расположения, а наоборот?
