– Что это за песня?
– «Чуляндра». – Страж сделал выпад, но мне удалось увернуться. – Нельзя уворачиваться в танце. Кружись.
При очередном выпаде я метнулась влево, ловко избежав удара.
– Неплохо. Надеюсь, в цитадели найдутся свежие пластинки, а то недолго и умом тронуться.
Я снова крутнулась, на сей раз вправо.
– Могу раздобыть парочку на черном рынке.
– Очень любезно с твоей стороны. – Страж повторял мои движения, а может, это я повторяла за ним. – Твоя задача – удержаться на ногах в момент атаки. Когда фантом покидает тело, ты падаешь, но это поправимо. Попробуй сохранить частичку сознания в лабиринте, просто чтобы устоять. – При виде моей вытянувшейся от удивления физиономии он горячо добавил: – Я не льстил, Пейдж, когда говорил, что у тебя огромный потенциал.
– Мне никак не выдержать! После прыжка весь организм отключается.
– При твоей нынешней подготовке – да, но нет ничего невозможного. – Он внезапно отступил на шаг, нарушив привычный ритм. – Давай немного поборемся. Попробуй предугадать мой маневр.
– Как?
– Сосредоточься. Используй свои навыки.
Вспомнился старый трюк, которому Джекс обучил меня в самом начале наших тренировок. Я представила шесть сосудов, по одному на каждый орган чувств; во всех на донышке плескалось вино. Мысленно перелила из пяти в шестой, с маркировкой «Эфир», и когда тот наполнился до краев, резко открыла глаза.
Все вокруг утопало в серой дымке, насквозь пропитанной призрачной энергией. Вокруг Стража, на месте ауры, образовалось неровное световое поле.
Он чуть подался вправо. Стоп! Сперва туда качнулась его аура, а уж после он сам… Огромный кулак просвистел в миллиметре от уха. Я едва успела увернуться и попыталась стряхнуть наваждение, но Страж уже предпринял новую попытку. На сей раз, когда его аура метнулась влево, мне хватило ума рвануть в противоположную сторону.
– Неплохо, – одобрил он. – Вот почему зрячим, включая рефаитов, проще одержать верх в бою. Они предвидят действия противника по ауре. В твоем случае можно обойтись предчувствием. – Песня заиграла снова, ускоряя темп. – Теперь при первой возможности атакуй меня фантомом. И отделись от тела, как будто хочешь переселиться.
Прыжок последовал незамедлительно. Дух и плоть трещали по швам. Кое-как мне удалось прорваться сквозь все зоны лабиринта и вылететь в эфир.
Полет был недолгим. Серебряная пуповина натянулась проволокой и потащила меня назад.
– Поднимайся, – велел Страж.
Пошатываясь, я встала.
– Ничего не понимаю… Почему не сработало?
– Нет адреналина. Ты больше не боишься меня, инстинкт самосохранения притупился.
– Значит, мне все время нужно бояться?
– Не исключено, – нехотя признал Страж. – Но по-хорошему – ты должна управлять своим даром, а не страх.
– Обязательно приму к сведению. – Шаг, поворот, снова шаг. – Давай представим, что ты у нас один такой одаренный.
– Лучше не представлять. – Страж схватил меня за руку и крутанул так, что мои волосы веером разлетелись по его груди. – Давай, почувствуй эфир. Прыгай.
Мой фантом легко вырвался на свободу, перемахнул через барьер… и в следующий миг пулей срикошетил от непробиваемого лабиринта. Я очнулась от боли в затылке, которым приложилась об пол.
– Маловато скорости, – заметил Страж.
Он стоял не шелохнувшись, руки сложены за спиной.
– Это у вас такой юмор? – Превозмогая головокружение, я встала. – Schadenfreude?
[8]
– Вовсе нет.
– Никогда не задумывался, какой ты подонок?
– Было пару раз, – сверкнул глазами Страж.
Я повторила попытку и даже смогла продержаться долю секунды, прежде чем рухнула на колени.
– Не используй гнев, Пейдж. Представь, что фантом – это бумеранг. Запускаешь – и он сразу возвращается. – Страж помог мне подняться. – Не забывай, чему я тебя учил. Попробуй коснуться моего лабиринта и возвращайся назад до того, как упадешь. И главное – танцуй и падай.
– Танцуй и падай? Это как?
– Элементарно. Вспомни Лисс.
При упоминании о Лисс у меня защемило сердце. Но он прав. Юная акробатка взбиралась по разноцветным шелкам, заворачиваясь в них, как в кокон, а после устремлялась вниз, к сцене.
– Твое тело якорем тянет тебя к земле. Чем больше внимания уделяешь ему, тем сложнее духу отделиться. Вот почему раны так мешают тебе при странствиях. – Страж взял меня за подбородок. – Вставай.
Его большой палец коснулся моей щеки. Ладонь крепче сжала подбородок, заставляя пульс биться быстрее.
Это продолжалось секунду, после чего Страж отстранился. Стряхнув оцепенение, я вся отдалась шестому чувству. Представила, как лечу сквозь эфир, на ходу освобождаясь от бренного тела.
Мир снова померк. Мой вес полностью перенесся на носки. Живот напрягся, спина выпрямилась, грудная клетка раскрылась. Я опять ринулась в атаку, удерживаясь на земле лишь кончиками пальцев.
– Пробуй, – подначивал Страж, – лови ритм. Раз-два-три!
Я крутнулась вокруг своей оси и выпустила фантом.
Тот легко и стремительно помчался к лабиринту. Ощущение, словно бросаешь не водолазную капсулу, как обычно, а мелкую монетку. Моему взору предстал внутренний лабиринт. Там, где раньше лежал пепел, теперь горел ослепительный свет. Сосредоточие существа Стража, он манил меня, искушал завладеть сознанием… Не колеблясь, я рванула назад, к своей телесной оболочке.
Мои ладони уперлись в цемент. Руки и ноги дрожали, но я не упала.
Выстояла!
Песня вдруг оборвалась, и я рухнула как подкошенная, но вместо привычной боли мною овладел безудержный смех. Придерживая меня за локти, Страж помог встать.
– Это лучшая музыка на свете, – улыбнулся он. – Когда ты последний раз смеялась?
– А ты вообще умеешь смеяться, Арктур Мезартим?
– У принца-консорта Наширы мало поводов для радости.
Заиграла новая песня, но я ничего не слышала. Мы стояли совсем рядом, его ладони по-прежнему на моих руках.
– Рефаиты наиболее уязвимы при близком соприкосновении с материальным миром. Удар по ступне или колену причинит больше вреда, чем выстрел в сердце.
– Учту на будущее.
Мягкий свет в его глазах согревал меня, словно огонек свечи. Я потянулась и погладила Стража по щеке.
Его ладонь скользнула по моей обнаженной руке выше, к плечам, шее, и ласково легла на затылок.
Повторить «Гилдхолл» казалось так просто. Нас больше не подстерегала Нашира, и Джексон не томился в соседней комнате. В такие секунды ничто на свете не могло заставить меня пуститься в странствия. Или в бега. Всеми органами чувств я ощущала его прикосновение, наши губы были так близко, ауры сплелись в одно, точно нити на ткацком станке. Моя ладонь легла ему на сердце. Его пальцы ерошили мне волосы, горячее дыхание обжигало щеку.
