Хлопок представляет собой большую загадку, и все с ним связанное пронизано тайной. Впервые его стали выращивать в долине Нила после V века до н. э. Первой точной датой является 370 год до н. э., но Юниус Бирд из Американского музея естествознания в Нью-Йорке обнаружил хлопок в перуанских захоронениях, которые датируются 2000 годом до н. э. В те давние времена древние перуанцы выращивали хлопок, пряли хлопчатобумажную нить и ткали из нее одежду – и все это до того, как его начали выращивать египтяне. Хлопок был известен ассирийцам как «древесная шерсть», но греческая этимология этого слова указывает на то, что он изначально появился здесь из Индии.
Хлопок как ботаническая загадка снится ботаникам-генетикам в кошмарах, так как американские его разновидности обнаруживают, что хромосомы хлопка указывают на транстихоокеанское путешествие с запада на восток их азиатского тетраплоидного предка. А это означает, что «распространителем», вероятно, были птицы, если не человек, который на заре истории Америки «привез» хлопок из Старого Света, затем несколькими тысячелетиями позже «подобрал» американский хлопок, в котором развились новые хромосомные структуры, и отвез его назад в Евразию. Но как можно приписывать это птицам, особенно если птицы не едят семена Gossypium? И ветры не могут переносить их на многие тысячи километров. Тогда как же объяснить существование одного и того же хлопка, содержащего одни и те же гены, на обоих континентах?
И все же, пока кто-нибудь не представит нам что-то более убедительное, нежели случайное сходство скульптуры Старого и Нового Света, можно предположить, что человек в Америке создал свою собственную культуру, не контактируя с другими континентами, и если у американских индейцев и полинезийцев можно проследить сорок девять общих черт в культуре, то это просто показывает, насколько жестко ограничено человеческое существо. За двенадцать тысяч лет человек не смог придумать еще один смертный грех. Есть общие черты в культуре тибетцев, живущих на высоте 4000 м над уровнем моря, и инков, живущих на такой же высоте. А почему бы и нет? Сама география является определяющим фактором.
Рис. 131. Мужчины и женщины вместе пашут поле. Мужчины пользуются ножным плугом, который называется таклья; женщины разбивают комья земли. Другая женщина несет кукурузный напиток чичу. Перерисовано у Фелипе Гуамана Пома де Айялы
Сельское хозяйство было душой империи инков; оно определяло все. Год у крестьян в Андах был поделен на два времени года: влажное и засушливое. Сезон дождей начинался в октябре и длился до мая; сухой сезон начинался в мае – однако тут были возможны большие капризы погоды (поэтому инки и были столь озабочены выражением своего пиетета невидимым силам) – и продолжался до ноября.
Осенью земли общины подвергались справедливому делению между членами айлью, ячейки, которая контролировала общинные земельные владения. Первым делом сообща обрабатывались земли (чакрас), принадлежащие Великому Инке, то есть государственные земли; затем земли, относящиеся к государственному культу Солнца. Урожай с этих земель убирали на хранение, чтобы им могли пользоваться его соответствующие владельцы. Эти государственные зернохранилища были заполнены, по воспоминаниям первых прибывших сюда испанцев, кукурузой, квиноа, чунью, чарки (сушеное мясо ламы), рыбой, веревками, пенькой, шерстью, хлопком, сандалиями и оружием. Все это хранилось в корзинах, причем каждый товар – в соответствующем складе. Это видел Франсиско де Херес, первый солдат-летописец завоевательного похода 1532–1522 годов, который вспоминал, что эти склады были «заполнены до самой крыши, как это бывает у купцов Фландрии и Медины».
Лишь вспахав эти поля, пурик принимался за свои.
Август был периодом пахоты; а работа на каждом поле (как и всякая другая работа) выполнялась всей общиной. Она начиналась с праздника. Знать относилась ко всему этому со всей серьезностью и всегда принимала в нем участие. Историк-иезуит отец Кобо писал: «Если самому Инке или его губернатору или какому-нибудь высокопоставленному чиновнику случалось при этом присутствовать, то он начинал работать, используя принесенную ему золотую палку для копания, и, следуя его примеру, все другие чиновники и представители знати, сопровождавшие его, делали то же самое». (Это не сильно отличается от современной практики, когда какой-нибудь государственный чиновник вскапывает землю золоченой лопатой или закладывает угловой камень золоченым мастерком.)
У инков не было плуга как такового и никаких тягловых животных. Мужчины пользовались (как они это делают и по сей день) таклья, или ножным плугом, который представлял собой толстый шест длиной примерно 1,8 м с обожженным концом; иногда он имел бронзовый наконечник. Ближе к концу на шесте был упор для ноги, и его втыкали глубоко в землю толчком ноги и давлением плеча. Затем ком земли при помощи такого рычага выворачивался. Такая палка для копания, как и все остальное в этом государстве, была групповым орудием труда, и ее редко использовал только один человек. Его сородичи по айлью образовывали длинную шеренгу через все поле, которое надо было вспахать, и под ритмичный напев «Jailli!» (произносится как «уайлай», что означает «победа») «…они одерживали победу над землей, – пишет Гарсиласо Инка, – вспахивая ее и разрыхляя». Этот напев звучал приблизительно так:
Мужчины
Эй, победа! Эй, победа!
Вот палка для копания, вот борозда!
Здесь пот, здесь труд!
Женщины (отвечают)
Ура, мужчины, ура!
Мужчины работали, пятясь; за ними лицом к ним следовали женщины и разбивали комья земли при помощи своеобразной мотыги, которая называлась лампа.. Сару (кукурузу) сеяли в сентябре, картофель – когда начинались дожди, т. е. в октябре-ноябре. После вспашки полей Инки, культа Солнца и своих собственных крестьяне принимались за поля тех своих сородичей, которые служили в армии, а затем, наконец, наступала очередь полей тех, кто был немощен. Главной повинностью (нечто вроде налога), по словам Гарсиласо, была «обработка и сбор урожая с полей, принадлежавших Инке и религии Солнца».
Сельское хозяйство было тесно связано с террасированием и орошением, так как количество ровных земель было строго ограничено, а долины в Андах глубокие и узкие. Склоны долин были замечательно устроены в виде террас (см. фото XLV), которые производят сильное впечатление, когда их видишь в первый раз. В период дождей осадки смывают почву; террасирование предотвращало это. Более того, террасирование простирало земельные владения общины на те площади, где поверхность земли скудная. Так что индейцы были создателями почвы.
Под властью Инки террасирование долин в Андах было систематически применявшимся способом сохранить почву и создать ее. В более масштабных проектах, как, например, в Писаке, где террасы нависают над рекой Урубамба, или в Ольянтайтамбо, где индейцы врубались в скалу, участвовали профессиональные архитекторы, которые присылались из Куско, чтобы разработать на месте план. Это были огромные затраты человеческого труда. То, что эти террасы до сих пор существуют по прошествии пяти веков, является достаточным доказательством дальновидности правителей инков.
